Жар костей не ломит (СИ)

Да какой хуже, когда хуже некуда! Что вообще за ад здесь творится! Слетевшая с катушек школа встала на дыбы, словно в третьесортном фильме ужасов. Я хотел выплеснуть весь скопившийся страх и ужас в лицо Василию Ивановичу, но тут заметил металлический цилиндр в его руках: узкий, длиною не больше ладони. Уборщик извлек его из кармашка разгрузки и теперь сжимал в пальцах.

— Гранатка, — доверчиво сообщил он мне, — а теперь, Малой, пригни голову и держи дверь крепче.

— А?

А большего я сказать не успел… Граната взмыла в воздух и с потолка посыпались мелкие осколки.

В некоторых старых школах над дверью в столовую располагался застекленный проем, согласно замыслам проектировщика должный прибавить естественного света в коридорах. В теории оно может и правильно, а вот на практике безбашенная школота носилась и хлопала дверьми — так, что только стены дрожали. Куда там выдержать обыкновенному стеклу… Оно и не выдерживало: трескалось, лопалось, изымалось из проема, а вместо него вставлялась надежная и прочная фанера. Подобный ремонт случился во многих школах советского образца, но только не в этой.

Я не успел пережить дождь из остатков стекла, как по ту сторону двери рвануло. Бабахнуло так, что створки распахнулись, и нас с Василием Ивановичем разбросало по разные стороны. Я долетел до самый стены, в нее же и впечатался, упав на пол.

Мир перед глазами плывет… Мерзкий до зубовного скрежета звон… Сизая дымка стелется по заваленному телами полу, и снег… Хлопья снега кружатся в диком танце, опадая тонким слоем на шероховатую поверхность плитки. Понимаю, что никакой это не снег, а пыль, поднятая взрывом, а еще куски штукатурки, побелки и, может статься, человеческих останков. Их здесь много… Некогда единая темная масса, бушевавшая за запертой дверью и мечтавшая добраться до нас, распалась на отдельные фрагменты. Кто-то еще пытался шевелиться, дергаться и крючиться, но большинство лежало неподвижно. Пацаны в модных прикидах и девчонки в красивых платьях, танцевавшие и кружившие вокруг меня, каких-то пять минут назад.

— Малой, шевелись! — сквозь звон в ушах долетел до меня голос.

Я поднял голову и увидел Василия Ивановича, освобождавшего проход. Кого-то запихивал обратно в темноту, других оттаскивал к стене. При этом вид имел деловитый и сосредоточенный, словно мешки с картошкой ворочал, а не человеческие тела, побитые осколками гранаты.

— … подъем, кому сказано… нужно блокировать, — донеслось до меня.

И какой смысл блокировать? Мы здесь что — в Брестскую крепость играем, и теперь будем стоять до конца? Нам бежать надо, нестись прочь со всех ног, пока вязкая тьма, скрывающаяся за порогом, не ожила вновь.

Я с трудом поднимаюсь на ноги, порядком шатаясь. Хорошо, что рядом есть стена, за которую можно держаться. Белый снег кружится, летает, а вместе с ним кружится и остальной мир. Я бы прислонился к вертикальной поверхности, передохнул чутка, но Василий Иванович не дает остановиться, подгоняет своими выкриками, как заведенный. Он почти освободил проем, осталось лишь несколько тел.

Я схватил первое попавшееся за ноги и потащил прочь. Короткое синее платьице бесстыже задралось, обнажая по костлявому детские ноги. Кто ж в таком наряде ходит на дискотеку? Оно подходит для прогулок с подружками по городу или с мамой по магазинам. Легкое ситцевое платье, а на улице зима, пускай и без снега… И автомат у Василия Ивановича странный, напоминающий самодельный, спаянный из тонких трубок. Я такого раньше никогда не видел… Вон тот пацан у стены зашевелился. Может вызвать скорую?

Мыслям было слишком тесно в черепной коробке: они наползали друг на друга, а порою наслаивались и смешивались, превращаясь в кашу. В ту самую кашу, что хрустела и противно чавкала под ногами. Я специально не смотрел вниз, чтобы не проблеваться. Нет, не от вида крови и фрагментов покореженных тел — меня просто мутило. Стоило лишь наклонить голову…

— Малой, подсоби!

Я обернулся и увидел Василия Ивановича, спешно закрывающего двери. Его правая ладонь сжимала тонкий цилиндр. Я было решил, что в ход пойдет очередная граната, однако на деле это оказалась полая трубка с резьбой сверху. И откуда только взялась.

— Держи створки, — приказал он мне, а сам принялся сооружать «замок». Я понимал, что Василий Иванович задумал. Сама по себе трубка слишком короткая, и не способна заблокировать дверь, а вот с пропущенной через отверстие бечевкой… Он просунул цилиндр меж дверных ручек, закрепил с помощью шпагата и с некоторым сомнением осмотрел дело рук своих.

— Вроде должно сработать.

Не успел закончить фразу, как с той стороны засопело, закряхтело, а потом ударило, да с такой силой, что я чуть вновь не отлетел к стене. Правую створку перекосило — это еще чудо, что после всего произошедшего она не слетела с петель.

— Держи! — проорал Василий Иванович.