Жар костей не ломит (СИ)

Диана встала напротив и строго посмотрела на меня. Нет, все-таки она училка, это прям чувствуется. Хотя и смущается порою, словно подросток. Но ничего, застенчивость скоро пройдет, еще года два-три и окончательно заматереет. Как сказал бы профессор Гладышев: профессиональная деформация личности.

— Да не переживайте вы так, приклею заглушку обратно, — сказал и примирительно улыбнулся. Увы, вызвать ответную улыбку раздраженной девушки не удалось.

— Василий Иванович, поймите правильно, дело не только в заглушке. Я отвечаю за капсулы, за программное обеспечение, а значит должна быть уверенна, что целиком и полностью контролирую процесс. Если… если вас что-то не устраивает, давайте сразу проясним ситуацию, во избежание дальнейших недоразумений.

— Хорошо, — развожу руками, демонстрируя полную покорность, — командуйте, о прекрасная валькирия, что делать дальше?

— Для начала прекратите дурачиться и начните вести себя, как взрослый мужчина, — тут глаза девушки подозрительно сощурились. — Валькирия? Откуда это?

— Скандинавская мифология, — пожал я плечами, уж слишком очевидным был ответ.

— То что скандинавская, мне прекрасно известно. Откуда взялись подобные аналогии? Проект Вальхалла?

— Диана, я же вам говорил…

— Да-да, к военным не имеете никакого отношения. Снимайте обувь и ложитесь.

— Верхняя одежда?

— Только обувь… Удобно? Хорошо, теперь пробежимся по перечню противопоказаний: черепно-мозговые травмы были?

— Нет.

— Эпилепсия, гипертония, сердечно-сосудистые заболевания?

— Нет.

— Операции на глазах?

— Нет.

Диана продолжала сыпать вопросами, пока я располагался внутри капсулы. С трудом сняв ботинки, откинулся назад. Мягкий ложемент принял форму тела — до чего же хорошо и удобно. Лет двадцать назад это было больше похоже на камеру пыток. Через час начинала болеть шея, через два — неметь ноги, а через три — отстегиваться поясница, так что не разогнуться. Бывало, что выбирались наружу с посторонней помощью, заблевав себя, капсулу и пол вокруг. Что и говорить, современные технологии далеко шагнули вперед.

— Жирное на ночь?

— Что? — не понял я прозвучавшего вопроса. — Какое отношение это имеет к противопоказаниям?

— Никакого, — призналась Диана, — просто хотела проверить, насколько внимательно вы меня слушаете… А теперь возьмите, шлем… Василий Иванович, аккуратно, не повредите визор! Он один половины капсулы стоит.

Затягиваю крепежные ремешки и опускаю забрало, представляющее из себя сплошной черный экран.

— Диана, скажите, вы теперь всегда рядом будете? — и тут же на всякий случай уточняю, — я про погружение.

А то не дай бог, чего подумает. Только обвинений в «харассменте» Василию Ивановичу и не хватало.

— Я вас поняла. Согласно технике безопасности первые три раза должны пройти под внешним наблюдением. Неизвестно, как ваш организм отреагирует на синхронизацию с частотой изображения.

— А разве в капсулу не встроена система диагностики?

— Встроена и даже более того, предусмотрен аварийный выход в случае критического увеличения давления или сбоя сердечного ритма. Вас выбросит из игры, если компьютер сочтет неудовлетворительным состояние здоровья.

— Тогда зачем наблюдать?

— Затем, что помимо основных параметров, есть масса дополнительных, на которые система не способна среагировать должным образом.

— Дополнительные, это какие? Избыточная потливость рук?

— Василий Иванович, вы хотите поспорить с техникой безопасности?

— Не в коей мере.

— Тогда не мешайте работать.

До ушей долетел легкий шелест — пальцы девушки забегали по клавиатуре, набирая текст.

Стыдно признаться, но я нервничал. И если бы не новехонькие протезы одной немецкой фирмы, никогда бы не сунулся в эту чертову машину. Слишком плохие воспоминания были с ней связаны.

Головные боли, тошнота… Синхронизация частоты изображения визора и сигналов, поступающих по зрительным нервам от сетчатки напрямую в мозг, крайне неприятный процесс, по крайней мере именно таким я его и запомнил. Хуже был только отходняк после погружения, когда сознание отказывалось воспринимать окружающую действительности. Картинка двоилась и троилась, некоторые игроки так и вовсе лишались возможности видеть. Через полчаса зрительные функции восстанавливались, но некоторые особо чувствительные, ходили по стеночке и блевали весь оставшийся вечер.

«Мозг должен поверить в действительность перед глазами. Должен знать, что это не просто плоское изображение на экране, а настоящее многомерное пространство», — любил говаривать лейтенант Ферапонтов, заведующий научной частью. — «Мозг глупый, его легко обмануть».

Не так уж и легко, потому как процесс адаптации занимал порою часы. Мучительные часы рези в глазах, головных болей и не проходящей тошноты.

— Крышку пока не закрываю, — долетел до ушей голос девушки. — Готовы, к первому погружению, Василий Иванович?