Жар костей не ломит (СИ)

— Хозяин этого дома, очень романтичный мужчина, — певучий голосок Дианы долетел до ушей.

— С чего вы взяли?

— Только романтичный человек будет держать столик для завтрака в постель.

— Да? А я думал это ступенька, чтобы дотянуться до верхних полок.

— Василий Иванович! — девушка обернулась, изобразив строгий взгляд. — Не пытайтесь казаться глупее, чем есть на самом деле. Я уже давно обратила внимание на вашу привычку играть в туповатого простачка. В этакого неотёсанного мужлана из заброшенной деревни. Никита и тот не ведется.

— Малой — это да, это показатель!

— Что вы вечно на парня наговариваете. Между прочим, Синицын всегда за вас горой, и постоянно защищает в наших с ним спорах.

— И часто вы с ним спорите?

— Бывает иногда… Василий Иванович, подвиньтесь, — девушка замерла напротив дивана со столиком в руках. Пришлось спешно освобождать место. В последнюю секунду я вдруг вспомнил, что сплю голым. Успел схватить край одеяла и натянуть на культяпки, прикрыв причинное место. А девушка как ни в чем ни бывало уселась рядом. Прижалась горячим боком, демонстративно закинув голые ноги на пуфик. Хотя совсем недавно краснела и смущалась, пытаясь прикрыться ладошками. Ее щеки и сейчас пылали алым цветом, только совсем по другой причине. В воздухе витал стойкий запах алкоголя, а на столике стоял ополовиненный бокал вина.

— Две тарелки не поместились, поэтому будем есть с общей. Вы же не против?

И оп — вилка в девичьих руках ловко наколола небольшой кусочек мяса. Следующей жертвой была выбрана долька помидора, лежащая на самом краю. Чтобы добраться до неё, неугомонной соседке пришлось наклониться, придвинуться еще ближе, прижавшись мягкой грудью к моему плечу. Ноздри защекотал едва уловимый аромат парфюма. А еще от неё пахло горячим женским телом: сбивчивое дыхание, напряженные мышцы, капельки пота, стекающие по ямочке меж ключиц — чего нет в действительности, фантазия сама дорисует.

— Диана Ильязовна, не хотите одеться? — я попытался в максимально корректной форме донести свою мысль до девушки.

— С чего бы это? — удивилась та. — Батареи горячие, в доме жарко, как в бане, а вы вообще без трусов сидите.

Я аж поперхнулся от такой откровенности.

— Ну знаете ли…

— Не знаю и знать не хочу.

Оп… и очередной кусок мяса оказался наколотым на острые зубчики вилки.

— Василий Иванович, вы невыносимы! Ведете себя как мальчишка: вечно шумите, телевизор по ночам смотрите, а еще трусы по дому разбрасываете, словно это ваше полковое знамя. Это же они чернеют на спинке кресла? Все — решено, с завтрашнего дня тоже начну хулиганить.

— В вас говорит алкоголь.

Я ожидал услышать ответную колкость, но слова девушки оказались на редкость серьезными:

— Вы не правы… Во мне говорит злость.

Она даже жевать перестала, отведя взгляд в сторону окна. Предрассветное сереющее небо, усыпанное миллиардами звезд. Сегодня будет морозно.

— Простите, Диана, я не должен был…

— Хватит уже! Перестаньте извиняться… Я не на вас злюсь, на себя. Всю свою жизньтолько и делала, что купалась в мужском внимании. Дианочка у нас самая красивая, Дианочка у нас самая умная и кому такое золотце достанется — внушали мне с самого детства: родители, соседи, учителя в школе. Первый ухажер появился в детском садике, представляете? Мальчишки прохода не давали, заваливая подарками по любому поводу. Из любовных записок можно было целые тома библиотеки составлять. На выпускном выбрали королевой бала, за явным преимуществом голосов. Директор лично короновал, вручив пластиковую диадему со стекляшками вместо драгоценных камней. Я тогда не понимала, насколько все это дешево. Купалась в лучах популярности и ждала, когда подъедет рыцарь на белом коне и заберет в свою сказку. Потом был институт, и новые толпы поклонников… Бедный Кирилл, он всегда был зрителем, вынужденным смотреть на все происходящее с первых рядов. Любить и быть рядом… Я держала его, не отпускала, а он до последнего надеялся, что все не просто так. Верил, что наши ночные прогулки, совместные просмотры сериалов и разговоры до утра значат нечто большое. А я всего лишь проводила время, ожидая своего рыцарь. И не заметила, как взрастила под боком хищного зверя. Какая же я дура… эгоистичная и избалованная дура.

— Если бы каждый мужик кидался на бабу, которая не дает, — попытался я вставить слово, но Диана не слушала, её что называется, понесло. Она принялась рассказывать про многочисленных ухажеров, богатых и не очень, про предложения руки и сердца, про бедного Кирюшеньку, страдающего от безвозвратной любви.

Наверное, хреновый вышел слушатель из Василия Ивановича. Терпеть не мог разыгрываемых мелодрам, с проступившими на глазах слезами. Мне бы встать и уйти, только вот беда — именно на это я был не способен. Гребаные культи всему виной.