Жар костей не ломит (СИ)

— Давай рассказывай, чего приключилось, — не выдержал я. Не было у меня времени в загадки играть: через полчаса плановый обход, а еще надо успеть прогнать диагностику, и отыскать «потеряшку» в западном крыле. Вечно в том районе возникали проблемы с сетью, особенно после того, как в кабинете трудовика установили новый пресс. И нахрена ему бандура с начинкой, что любой сигнал в радиусе пяти метров глушит? Я еще понимаю, если бы наша школа считалась объектом стратегического значения, и директор отдал приказ создать средства радиоэлектронной защиты. Но приказа такого не поступало, а трудовик откровенно маялся дурью, транжиря направо и налево и без того скромный бюджет.

— Ну чего молчишь, говори.

Пацан набрался духа и выпалил:

— Василий Иванович, вам когда-нибудь изменяли?

— В смысле? — не понял я.

— Любимая девушка предавала? — И совсем уж замявшись, тихо добавил, — я об этом хотел спросить.

А пацан-то вырос. Пару лет назад интересовался стандартами стрелкового оружия в арабских странах и вдруг бабы.

— Тебе это зачем?

Ну он и вывалил на меня историю измены любимой девушки и предательства лучшего друга. В общем ничего нового под луной.

— От меня чего хочешь? Жалеть и гладить по головке не стану и не рассчитывай.

Глаза зло зыркнули в мою сторону. Злость — это хорошо, это куда лучше, чем сопли.

— Мне совет ваш нужен.

— Ну.

— Я ему морду набить хочу.

— А чего сразу не набил?

— Не знаю… растерялся, наверное. Слишком быстро все произошло, сообразить толком не успел.

— А оно всегда так, быстро и неожиданно. Учат вас в школе — учат, только не тому. Вы чего думаете, самый большой стресс в жизни — это контрольная по математике? А вот нихрена… Потому и теряетесь, когда в большую жизнь выходите.

— Василий Иванович, мне лекции не нужны.

— А чего тогда приперся? Тоже мне умник выискался, лекция ему не нравится… Я тебе не папа, советы направо-налево раздавать, и не бесплатная психологическая помощь.

Зря я про отца… Парень тут же вскочил на ноги, и нацелился бежать, весь такой обиженный. Пришлось осаживать.

— Сидеть!

— Я вам не…

— Сказал, садись и слушай… коли сам пришел.

И пацана сел, красный от злости, сцепив пальцы в кулаки. Злость — хорошее лекарство, правильное, тут главное с дозировкой не переборщить, чтобы рассудок холодным оставить.

Я огляделся в поисках заварки, но обнаружил лишь крошки недавно съеденного печенья. Открыл верхний ящик и нашел полупустую коробку дешевого «Майского» со вкусом лимона.

— Чай будешь?

Пацан замотал головой.

— А я выпью.

Щелкнул электрическим чайником и закинул пакетик в черную от заварки кружку. Помыть бы ее с содой и солью, да руки никак не доходят. И упаковка печенья закончилось, как назло… вчера же покупал.

— Кем тебе эта девка была?

— Она не девка.

— Да не в том суть, Малой. Она тебе кто — жена?

— Нет.

— Мать твоих детей?

— Нет.

— Ну и чего тогда паришься: на алименты не подаст, имущество делить не придется.

— Она моя девушка, мы с ней два года встречались.

— Моя девушка! — произнес я раздельно, словно пробуя забытые слова на вкус. — Звучит-то как… моя! Твоей может быть голова на плечах и яйца в штанах, а она просто баба, с которой пытался построить отношения. Не получилось, бывает. И друг твой козлом оказался, такое тоже случается. Поверь, пацан, ничего страшного в этом нет. Вот если бы ты женился и парочкой спиногрызов обзавелся, тогда да, тогда сложнее. И гнилая натура твоего «дружка» могла проявиться лет через десять, при куда более сложных обстоятельствах. Поэтому судьбе спасибо скажи, что от говна уберегла раньше времени.

— Вас послушать, так я радоваться должен.

— А чего грустить? Тебе сколько годков, Малой — восемнадцать? Сколько еще баб в жизни будет, всех не упомнишь.

— Василий Иванович, вы не понимаете, мы любили друг друга. У нас по-настоящему было.

— А в жизни всегда по-настоящему, даже когда кажется, что играешь.

Чайник забулькал и щелкнул, извещая окрестности о том, что кипяток готов, можно заваривать.

— Чаю точно не хочешь?

Получив отрицательный ответ, налил себе кружку. Неприятный горьковатый запах ударил в ноздри. Нет, надо помыть посуду, пока плесень не развелась. Взялся за пакетик и окунул пару раз в исходящую паром жидкость. Проклятье, как же горячо…

— Что мне делать, Василий Иванович?

— Ничего.

— Как ничего, — возмутился пацана. — Вот так вот просто заявиться в класс, словно ничего не случилось. Олька и козел этот — они же со мной учатся, видеть их вместе каждый день… И другие узнают, слухи пойдут.

— Малой, так ты из-за бабы переживать или из-за сплетен, которые начнут распускать?

— Из-за всего, — неожиданно заорал он. — Как вы не понимаете… сидите сычом в своей сраной каморке, от жизни закрылись и думаете, хорошо — да? А мне может быть больно прямо сейчас. Возвращаться и видеть, как они обнимаются, мой лучший друг и моя… моя… Как другие шепчутся и смеются за спиной. И Дюша, этот урод, больше других ржать будет.

— Дюша, это который здоровый с Урала? — уточнил я, сбивая с парня запал. Тот лишь махнул рукой и обессиленный, опустился на стул. — Бугай ржать не будет… ты уж поверь.