Жар костей не ломит (СИ)

Я вздохнул и уставился на знакомый фасад салатовой расцветки. Большинство окон темнело — занятия закончились и школота рассыпалась по улицам, благо весенняя погода располагала. А вот в спортивном зале горели огни. Там сейчас проходила тренировка волейбольной сборной: слышались выкрики, скрипел паркет под резиновыми подошвами кроссовок, стучали мячи. Сколько можно? Игра должна была закончиться полчаса назад. Именно столько проторчал в школьном дворе, изнывая от безделья. Сначала резался в «гоночки» на мобильном, пока не посадил аккумулятор. Потом колупал краску на спинке скамейки и пинал мелкие камешки вдоль бордюров. Долго высматривал знакомые лица с целью поболтать и пообщаться, но как назло, вокруг бегала одна малышня.

Тусоваться в школьном дворе — не самый лучший вариант из имеющихся. Можно было пойти к Дюше в гараж. Он как раз сегодня выкатывал старенький немецкий мотоцикл. Всю зиму на пару с Паштетом шаманил над техникой, чтобы к лету запустить рычащего шестицилиндрового монстра. Пацаны звали покататься, но у меня имелась одна веская причина, чтобы отказаться.

Именно она выскочила из широко распахнувшихся створок двери. Зорким взглядом окинула двор и, заприметив меня, радостно улыбнулась. Вихрем слетела со ступенек, едва не сбив зазевавшуюся мелюзгу. Перешла на легкий бег, но тут же опомнилась, и важно зашагала: красивыми длинными ногами по серой плитке.

— Извини, задержалась немного, — начала она с запинки, стоило встретиться. Эта гребаная неловкость периодически проскальзывала между нами, словно не знали друг дружку тысячу лет. А может потому и возникала.

Я наигранно вздохнул и поднял руку. Посмотрел на циферблат несуществующих часов.

— Тренировка закончилась полчаса назад. Где ты была все это время?

— Мы с девчонками собирались…, - девушка вдруг умолкла, нехорошо прищурив глаза. — А чего это я перед тобой отчитываюсь. Ты часом не обнаглел, Синица?

— Я мужик… я главный!

И тут же почувствовал болезненный тычок в район живот. Вот с ней всегда так: никогда не умела соизмерять силы, словно расшалившаяся кошка, выпустившая острые когти, а точнее — дикая пантера.

— Эй, чего дерешься, ты же девочка!

— Я тебе покажу… девочку.

Нежданный щелбан прилетает прямо по лбу. Вовремя перехватываю вторую руку, вознамерившуюся щелкнуть по кончику носа. Притягиваю раздухарившуюся девчонку к себе. Чувствую жар тела, еще не успевшего отойти от интенсивных физических нагрузок. Легкий запах пота щекочет ноздри, вместе с кончиками светлых волос, сбившихся в кучу. Пытаюсь поцеловать в щеку, но две ладони, крепко упершиеся в грудь, мешают это сделать.

— Дурачок, не здесь же, — шепчет Агнешка, смутившись и окончательно забыв про недавний боевой режим.

— А чего такого? — удивляюсь я.

— Люди же кругом, смотрят.

— Ну и пускай смотрят. Я твой парень, ты моя девушка — имеем право.

— Еще девчонки из команды… засмеют.

Засмеют её, как же. Хотел бы я посмотреть на того несчастного, кто решиться связаться с Агнешкой Ковальски. Я вот решился, и теперь все тело в царапинах и мелких синяках. Не то чтобы деремся постоянно…

— От меня воняет, — привела подруга последний, и как ей показалось, самый убедительный аргумент. — Из-за тебя спешила, даже в душ не успела заскочить.

— Во-первых не воняет, а пахнет, а во-вторых, нашла чего стесняться. Я все твои запахи знаю наизусть.

— Дурак! — и снова последовал легкий тычок в бок.

Уверен, я был единственным человеком на планете, способным столь сильно смутить Ковальски. Чем периодически и пользовался, чего греха таить. Уж очень мило она смущалась: краснея и отводя взгляд, как это было принято у нормальных девчонок.

Нормальных… И кто только определяет, степень этой самой нормальности? Агнешка не вписывалась в общепринятый стандарт поведения и парня отыскала себе под стать, такого же дикого и странного, то есть меня.

Начало наших отношений отличалось от канонов, проповедуемых романтическими фильмами. Первое свидание в кафе-мороженном, красивое признание в любви, вздохи и ахи под луной — этого всего не было.

Агнешка была в доску своей, самой настоящей пацанкой с соседнего дома, с которой пять лет назад лазил в городской сад воровать груши, и вдруг отношения. С чего бы? Мне и в голову такого прийти не могло, если бы не Дюша… Соломатин выступил в роли крестной феи: небритой и депрессивной, по причине выпускных экзаменов.

— Зря теряешься, Никитос, — заявил он мне как-то в столовой. — Ковальски отличная девчонка.

— Ты же сисястых любишь? — удивился я подобному откровению. — Тебе меньше третьего размера не подавай.

— Не в сиськах счастье, — Дюша покачал головой, словно сам не поверил тому, что только что сказал. — Короче, я бы с ней замутил.

— Так мути, чего мешает?

— У меня не получится, только по зубам огребу.

— А я значит не огребу?

— Синица, ты либо слепой, либо дурак. Она за тобой всю школу бегает.

— Бред, — не поверил я.

— Паштет, скажи ему.

Пашка сидящий рядом, угукнул. Набитые ватрушкой щеки мешали нормально общаться, поэтому все, что он мог — лишь издавать нечленораздельные звуки.

— Дюша, хорош разводить. Все равно не поверю.