Жар ночи

Ее улыбка оказала на него глубочайшее воздействие, побуждая остаться в постели дольше, чем намечалось, и Эйдан сел, чтобы не позволить чувствам взять верх над разумом, что в его отношениях с Лиссой случалось далеко не редко. Он очень сильно любил ее, а потому просто сходил с ума, неспособный избавиться от мучительных мыслей о том, что время, которое отпущено им провести вместе, ограниченно и постоянно утекает, словно песок в песочных часах. Он был бессмертным, а она смертной. Он ничего не мог с этим поделать и, уж конечно, не видел в этом ничего хорошего.

— Ты такой заботливый, — прошептала она. — Беспокоишься обо мне, поддерживаешь меня. Не знаю, что бы я без тебя делала.

— И никогда не узнаешь, жаркая штучка.

Глядя в темно-синие глаза своего возлюбленного, Лисса злилась на себя из-за изводящего ее, не дававшего покоя чувства страха и обреченности. Ее инстинктивной реакцией на известие о появлении Стражницы было желание убраться как можно скорее и как можно дальше, а уж никак не устраивать слежку и не пытаться выяснить, что ей нужно.

Сквозь открытую стеклянную дверь она проследила за тем, как Эйдан подошел к столу, с помощью карманного ножика очистил и разделил на дольки один из дюжины собранных вчера лаймов, собрал дольки в горсть и принес их к прикроватному столику. Очарованная потрясающей красотой его тела, Лисса не могла отвести взгляд от поигрывающих под золотистой кожей рельефных мышц и больших рук, покрытых соком лайма. Шесть с лишним футов настоящей, неподдельной, восхитительной мужественности. То был мужчина из ее снов — в буквальном смысле. Мужчина, бросивший все ради одной лишь возможности быть с нею. Мужчина, исполненный решимости, рискуя жизнью, защитить ее от собственного народа, желавшего ее смерти. Она любила его так сильно, что от жгучей, переполнявшей сердце страсти перехватывало дыхание.

— А ты никогда не задумывался над тем, что оберегать меня, работать на Макдугала и разыскивать артефакты одновременно — это слишком много даже для тебя?

Эйдан присел на краешек постели, и она, потянувшись, положила руку ему на плечо. Мускулы заиграли, когда он открыл бутылку и запихнул в горлышко дольку. Запах его кожи, пряный и экзотичный, наполнил ее ноздри одновременно с цитрусовым ароматом.

— Если сюда явился кто-то из Стражей, то могут прийти и другие.

Повернувшись, Эйдан встретился с ней взглядом. Его пронзительно-синие глаза походили на сапфиры и выглядели уникально, как, впрочем, и все остальное. Четко очерченная челюсть, разлетающиеся крыльями брови, тело, созданное, чтобы одаривать женщину наслаждением. Он был могуч, атлетически сложен, пронизан грозным великолепием. И принадлежал ей. О том, чтобы потерять его, страшно было даже подумать.

— Знаю.

Он подал ей бутылку, потянулся за другой, для себя, и игра его мышц вновь пробудила в ней чувственное желание. Несмотря на то что они весь день фактически не вылезали из постели, даря друг другу наслаждение, ее страсть не ослабевала. Ей постоянно хотелось близости, а любой физический контакт до боли обострял эту потребность.

— Коннор не явился бы сюда, не будь это вопросом жизни и смерти, — устало произнес Эйдан. — В отличие от меня он был вполне счастлив в Сумерках. Надо полагать, для него этот мир — сущий ад.

— Лихо, — пробормотала она. — Звучит многообещающе.

Эйдан отверг древнее пророчество своего народа, предрекавшее, что она, то есть Ключ, станет причиной гибели обоих миров, и покинул Сумерки, свою родину, из любви к ней. Ни у кого иного из Стражей столь мощного побудительного мотива не имелось.

— Не оставляй надежды.

Он пристроился с ней рядышком к изголовью, вытянув длинные голые ноги, поскольку всю его одежду составляли свободные шорты цвета хаки. Снаружи быстро смеркалось, однако никто из них не пытался включить лампу: им вполне хватало света, проникавшего в спальню сквозь приоткрытую дверь ванной.

Запрокинув бутылку, Эйдан сделал насколько больших глотков и откинулся назад, примостив пиво на коленях.

— Быть может, найден способ безопасного перемещения Стражей между мирами. Не исключено, что у него для нас хорошие новости.

— Отвратительно чувствовать себя такой беспомощной, — призналась Лисса, безостановочно теребя пальцами этикетку на бутылке, в то время как ее взгляд не отрывался от меча в ножнах, лежавшего на ближнем стуле. — Языка вашего я не знаю и даже помочь тебе в расшифровке записей, которые ты украл, не могу.

— Позаимствовал, — со смехом поправил ее он.

— Боевыми искусствами я тоже не владею, — фыркнула она, — так что помочь тебе в схватке не в состоянии. И памятью веков, в отличие от тебя, не обладаю, так что в поисках артефактов от меня никакого толку.

Потянувшись, он унял безостановочное движение ее пальцев, положив на них холодную влажную ладонь.

— То, что ты всего этого не умеешь, не имеет значения. Куда важнее твоя способность перезаряжать меня. Вот почему в этот раз я и взял тебя с собой.

— Мне очень хотелось. На дух не переношу, когда приходится с тобой расставаться и не видеться днями, а то и неделями. Мне слишком тебя недостает.