Жар ночи

Но Эйдан, конечно же, и не подумал пойти ей навстречу и удовлетворить ее любопытство, а Коннор, похоже, был из того же теста. Держался настороже, словно боялся вопросов и точно знал, что они последуют.

— Знаешь, — сказала она, — в романах про спецназовцев они, выйдя в отставку, непременно становятся экспертами по высокотехнологичным охранным системам или кем-то в этом роде. А не… разыскивают… или скупают редкости.

Коннор вытер руки платком и откинулся назад. На нем были лишь просторные пижамные штаны, оставлявшие торс обнаженным. Его тело представляло собой великолепно отлаженную машину, способную подхватить и поднять ее, словно она вообще ничего не весила. Впечатляюще развернутые плечи бугрились мускулами.

Ее рот наполнился слюной. Боже правый, какая дикая, первозданная красота. Никакой приглаженности, прибранности. Даже сейчас, в непринужденной обстановке, в нем чувствовалась напряженная внутренняя пружина, постоянная готовность к броску.

— Глаза проглядишь, — пробормотал он, хотя сам не спускал с нее хищного взора.

Стейси понимала, что достаточно ей дать ему хотя бы намек на поощрение — и он в тот же миг завалит ее на спину, а может, и быстрее. А стоило ей это представить, как у нее в животе запорхали бабочки.

— Да уж знаю, — бросила она, шутливо повторив его собственные, недавно сказанные слова.

Уголок его бессовестно великолепного рта приподнялся в намеке на усмешку.

— Так ты хочешь сказать, что я никакой не романтический герой, потому что не занимаюсь установкой систем безопасности?

Да уж кем-кем, а романтическим героем он был, да еще каким. Во всяком случае, внешне. Да и в постели тоже.

— Этого я не говорила. — Стейси неловко пожала плечами и отвела взгляд. Не смотреть на эту золотистую кожу было сущей пыткой, но одновременно и средством самосохранения. — Просто мне казалось, что таким ребятам, как ты или Эйдан, не больно-то интересно выискивать старый хлам для старых богатеев. Мне казалось, что вас тоска заест после всех тех… приключений, к которым вы привыкли.

— Черный рынок тоже не лишен опасностей, — осторожно заметил он. — Всякий раз, когда разные люди желают заполучить одно и то же, это чревато угрозой. А если их желание оказывается достаточно сильным — смертельной угрозой.

Она взглянула на него:

— Не больно-то это смахивает на работу, о которой мечтаешь.

На миг Коннор поджал губы, а потом сказал:

— В нашей семье все поступают на военную службу. Это традиция.

— На самом деле?

Его плечи приподнялись в легком пожатии, что повлекло за собой просто неописуемую игру мощных грудных мышц.

— На самом деле.

— И тебе никогда не хотелось заняться чем-нибудь другим?

— Я никогда не задумывался о том, чтобы заняться чем-нибудь другим.

— Это печально, Коннор.

То, как его имя прозвучало в ее устах, потрясло их обоих. Коннор моргнул, и вид у него сделался слегка сконфуженным, что для Стейси было явным признаком его неравнодушия к ней. Сама же она отдавала себе отчет в том, что все ее мысли о нем далеки от сугубо дружеского характера. Его аппетитная кожа вызывала желание облизывать ее и покусывать. Его медовые, чуть длинноватые волосы, завивавшиеся на шее и слегка прикрывавшие уши, казалось, просто требовали запустить в них пальцы.

— А это твоя мечта? — спросил он интимным, еще более усилившим его очарование тоном, и указал подбородком на обеденный стол, где были разбросаны оставшиеся в последнее время без внимания дорогущие учебники. — Ты сейчас к этому стремишься?

Она чуть было не ответила «да», в соответствии с тем прагматичным настроем, которому старалась следовать, но вместо этого неожиданно сказала то, в чем никогда не признавалась даже Лиссе.

— Знаешь, я ведь хотела стать писательницей.

— Писательницей? А что ты собиралась писать? — с удивлением спросил он.

Стейси почувствовала, что лицо ее горит.

— Любовные романы.

— На самом деле? — На этот раз в его голосе слышалось изумление. И изрядное, тут уж сомнений не было.

— Ага.

— И что случилось?

— Жизнь случилась.

Он выпрямился, а потом чуть не напугал ее, неожиданно взяв за нервно вертевшие печенье «с сюрпризом» пальцы. Впрочем, его прикосновение было теплым и успокаивающим. Его ладони были такими большими: ее руки просто утопали в них. По меньшей мере вдвое превосходя ее ростом и весом, этот могучий мужчина мог быть потрясающе чутким.

— Честное слово, не ожидал от тебя такое услышать.

— Да уж знаю.

— Ты так практична.

— Я стараюсь.

— А от мечты своей ты отказалась?

Она не могла оторвать взгляд от их соединенных рук: кожа у него была темнее, чем у нее, и, присмотревшись, можно было различить на пальцах золотистые волоски.

— Конечно. Это все равно была глупость.