Жар ночи

Коннор встал на отремонтированную ступеньку и для наглядности попрыгал на ней. Она прекрасно выдержала его вес. Стейси отреагировала одобрительным возгласом.

Глядя на открывающуюся дверь, Коннор ждал, когда она выйдет на крыльцо.

— Привет!

— И тебе снова привет, — ответила Стейси.

То, что он увидел в ее глазах, было ему очень хорошо знакомо. Он веками замечал нечто подобное в глазах множества женщин. Правда, Стейси одарила его таким взглядом впервые, а с учетом того, что она вдобавок еще и, сама того не ведая, облизала губы, кровь его буквально вскипела.

— Милая, — проурчал он, — ты выглядишь так, словно готова слопать меня живьем.

— Ты что, все время торчал тут без рубашки? — спросила она, с трудом переводя дыхание.

Стейси зачесала волосы назад и собрала их в восхитительные хвостики, в руках она держала два бокала, наполненные красноватым напитком с кубиками льда. По какой-то непонятной причине эти девчоночьи хвостики еще сильнее разожгли его желание. Вообще-то, в облике Стейси ничего незрелого не было, но эта деталь наводила на мысль об игре, в которую он был бы не прочь с ней поиграть.

— Последние полчаса или около того.

— Жаль, что я это упустила.

— Так я ж тут, никуда не делся, — ухмыльнулся он.

Она посмотрела так, словно задумалась над его словами. Он решил несколько подзадорить ее, а потому опустил руку и погладил вздувшуюся бугром над вставшим членом ширинку.

— Господи, ну ты и наглец, — пробормотала она, не отводя глаз.

— Ты хочешь меня. Я тоже тебя хочу, — без обиняков заявил он. — Мое тело в полной готовности. И делать вид, будто это не так, бессмысленно и нелепо.

Стейси громко вздохнула и изобразила насмешливую улыбку, не затронувшую, однако, ее взгляда, в котором по-прежнему мешались вожделение и смятение.

— А я думала, ты хочешь клюквенного соку.

Он хорошо знал, когда надо поднажать, а когда сдать назад.

— Я бы не отказался.

Как ни странно, но здешняя еда нравилась ему больше: в этом отношении мир смертных внушал доверие. Китайские блюда были чем-то феноменальным. То же относилось и к апельсиновому соку, который он вместо кофе пил сегодня утром. Воображение рисовало ему, как он предается обжорству, а потом сжигает все набранные калории в постели со Стейси.

Рай, да и только. Мечта.

— Эй, ты меня слышишь? — спросил он с наигранным удивлением и поднес руку к уху.

Наморщив лоб, она застыла на третьей ступеньке, а потом ее глаза округлились.

— Ты починил дверь! — воскликнула она, бросив быстрый взгляд через плечо.

Радостная, искренняя улыбка вспыхнула в ее дивных зеленых глазах, отчего его желание стало почти непереносимым. Однако он лишь пожал плечами, делая вид, будто не преисполнен мужской гордости.

— Если быть точным, то не всю дверь, а одну маленькую детальку.

Стейси спустилась с крыльца и вручила ему бокал. Потом она двумя пальцами захватила его палец и осторожно погладила его:

— Спасибо.

— Рад слышать. — Коннору пришлось приложить усилие, чтобы выровнять дыхание.

Она отвела взгляд, отпустила его руку и оперлась на перила. Стейси казалась грустной, и он, не зная даже, что сказать, просто уселся на скамейку-качели, стоявшую рядом с крыльцом, и сделал большой глоток сока.

— Если военная служба — это ваша семейная традиция, то почему ты вышел в отставку? — заговорила она. — По ранению?

Коннор глубоко вздохнул, размышляя над ответом, и почувствовал, что обязан сказать правду.

— Я утратил веру в наши власти, — признался он, внимательно наблюдая за ее реакцией. — А когда перестал верить в то, что они действуют в интересах народа, счел своим долгом уйти.

— Ох! — Стейси взглянула на него с сочувствием. — Извини. У тебя такой огорченный голос.

А в ее голосе слышалось такое сочувствие, что его даже бросило в жар, а кожа покрылась потом. До сих пор он делился чем-то глубоко личным лишь с Эйданом, но отзывчивость Стейси была совершенно иного рода. Такого, что ему очень захотелось поделиться с ней чем-то еще, полнее раскрыть себя и тем самым укрепить их связь.

— Я хотел им верить. — Он слегка раскачивался на скамейке, радуясь вечернему ветерку, несшему запах свежескошенной травы и аромат цветов, высаженных Стейси вокруг крыльца. Это был не его дом, но он все равно чувствовал себя так, будто находился дома. — Непросто признать, что ты сознательно дурил сам себя, потому что правда слишком болезненна, чтобы ее признать.

— Коннор… — Она вздохнула и подошла к нему. Он подвинулся, чтобы она могла присесть рядом. — И куда ты направишься отсюда? — спросила она, разглядывая содержимое своего бокала.

— Не знаю. Когда Эйдан поправится, мы вместе обсудим, что делать дальше.

— Ты тоже работаешь на Макдугала?

— Нет.

— А как долго ты здесь пробудешь?

— Тоже не знаю. Недолго. Может, еще денек.

— О!

Некоторое время они качались молча, и он, глядя на нее из-под опущенных век, заметил беспрестанное движение ее пальцев. Стейси переоделась в розовую майку и рабочие шорты, выставлявшие напоказ ее стройные ноги. Одной ногой она ритмично раскачивала скамейку, и Коннор зачарованно следил за игрой мышц.

— Держу пари, тебе не терпится свалить.