Жар-птица

Подошли они один к другому и схватились врукопашную. Ухватил змей Греучану, бросил оземь и вогнал в землю по колена. Изловчился Греучану, ухватил змея, бросил его наземь, вогнал его в землю по самое горло и отрубил ему голову. Упрятал змееву тушу и коня под мост и прилег отдохнуть.

А в полночь, глядь, едет и старший змеев брат, а под ним конь, как почуял неладное, отскочил назад от моста на семнадцать шагов. Старший змеев брат также прокричал, как и младший, а Греучану то же ему отвечал. Вышел он из-под моста и стал биться и с этим змеем. Собрался змей с силою, схватил Греучану и вогнал его, братцы мои, в землю по пояс. Однако Греучану поспешно вскочил на ноги, изловчился, ухватил змея да бросил его оземь и вогнал его в землю по самое горло, выхватил меч и напрочь отсек ему голову. Упрятал он и эту Змееву тушу и его коня под мост, а сам прилег отдохнуть.

Глядь, под утро пожаловал и сам змей-отец, почерневший от гнева, к мосту приблизился, а конь под ним попятился назад на семьдесят семь шагов. Не на шутку разъярился змей по такому случаю и зарычал страшным голосом:

— А чтоб тебя волки задрали, чего дрожишь? Никого в целом свете я не страшусь, окромя Греучану-золотца, да и того, коли исправно прицелюсь, одной стрелой уложу!

Вышел Греучану из-под моста и говорит змею-отцу:

— А ну выходи змей поганый — силами потягаемся: желаешь — на мечах сразиться, копьями колоться или врукопашную схватиться?

Сошел змей-отец с коня и стали они биться: на мечах бились-бились, пока мечи не сломались, копьями кололись, пока те не переломились; схватились они тогда врукопашную; бились-бились, аж земля под ними дрожала, и ухватил змей-отец Греучану мертвой хваткой, а тот, смекнув, что у змея на уме, поднатужился, набрался сил и вырвался из лап змея, изловчился и схватил змея мертвой хваткой, у того аж кости затрещали.

Бились они не на жизнь а на смерть, издавна такой битвы не видывали. Бились они бились, уж полдень близится, уморились они не на шутку. Глядь, над ними ворон кружит и на их битву поглядывает. Увидал его змей и говорит:

— Ворон-ворон, силен ты и черен, принеси мне в клюве водицы испить, а я тебе взамен отдам богатыря с конем на растерзание.

А Греучану тоже:

— Ворон-ворон, принеси, братец, мне в клюве пресной водицы испить, я тебе взамен отдам три змеевых и три лошадиных туши на растерзание.

Ворон внял его словам и принес Греучану в клюве водицы испить, жажду унять, что его сильно извела-истомила. Приободрился Греучану, набрался сил, поднял змея да хвать его оземь и вогнал его в землю по самое горло, наступил ему на голову да и говорит:

— Сказывай, змей — подлая твоя душа, куда подевал ты солнце л луну, потому как не будет тебе от меня пощады!

Змей и так и сяк вывернуться хочет, несет несуразное, а Греучану ему опять:

— Скажешь иль нет, я их все равно отыщу и верну свету, а тебе спуску от меня не будет — отсеку башку долой!

Ничего делать змею, лелея надежду уцелеть в живых, решил он тайну свою открыть Греучану:

— В Зеленом Бору стоит крепостной дом, в том дому они и заперты, а ключ к нему — мой мизинец с правой лапы.

А Греучану только того и надо было: отсек он, не долго думая, змею голову, отрубил и забрал с собой и змеев мизинец.

Отдал он ворону, как обещался, все три туши и отправился в Зеленый Бор к крепостному дому, отпер дверь змеевым мизинцем, а внутри видит: солнце и луна. Взял он солнце в правую руку, а луну — в левую и в великой радости закинул их в небеса.

Как увидели люди опять в небесах солнце и луну, сильно возрадовались и славили господа-бога, что не оставил он своей милостью Греучану, дал ему силушки одолеть злых недругов рода человеческого.

А он, радешенек, что сослужил славно свою службу, отправился в обратный путь, домой.

Повстречался он со своим братом, что его дожидался на распутьи, как было у них уговорено, купили они себе коней, быстрых как стрелы, и поспешили вернуться к царю с докладом.

Глядь, на пути груша стоит, вся увешанная золотыми плодами. Вот Греучанов брат и говорит ему: нехудо было бы под той грушей отдохнуть и им и коням, полакомиться золотыми грушами, чтоб маленько голод унять. Греучану же, проведавший про змеевы уловки, передохнуть тут согласился, однако ж не велел брату груш рвать, мол, он сам нарвет. Выхватил он меч да как ударит им по грушевым корням! А из них, глянь: брызнула кровь вперемешку с поганой желчью, а с дерева голос послышался:

— Загубил ты меня, Греучану, как загубил и супруга мовo! — и превратилась та груша в груду праха и пепла, а Греучанов брат глядит и диву не надивится — невдомек ему все это.

Отправились они дальше, шли-шли и видят: раскинулся перед ними сад, а в нем полно цветов разных да бабочек и тут же и колодец со студеной водой. Вот Греучанов брат и говорит:

— Давай, братец, отдохнем здесь сами да и кони паши сильно притомились. Страсть как хочется водицы испить да цветочков нарвать…

— Ладно, братец, — отвечает ему Греучану, — отдохнем тут, коли этот сад руками человеческими взращен, а водица из колодца самим господом-богом дана.