Жар сумрачной стали. Злобные чугунные небеса

Ну почему все марши проходят по Макунадо? Почему не где-нибудь за городом, на природе? Там бы они никому не мешали, кроме фермеров, мамонтов да лесных эльфов. Честно говоря, хотелось схватить рупор побольше и рявкнуть: «Парни, мы тут спим, между прочим!»

Я опустил штору. Через минуту мне стало полегче. Похмелья вроде не было. Что я вчера пил? Только пиво? Отлично! Но все равно, стоит на время перейти на здоровую пищу…

Спускаясь по лестнице, я вдруг вспомнил, что Дина дома нет. Придется готовить завтрак самому. Брр! Жизнь полна несправедливостей.

Попка-Дурак услышал мои шаги и радостно вякнул. А потом разразился тирадой, из которой следовало, что он – маленький ребенок и не надо его бить.

Вернулся, значит, в исходное состояние? Ну-ну. Я бы его покормил, да что-то настроения не было. Может быть, когда-нибудь…

Я бросил на сковородку несколько ломтиков бекона, поставил греться воду, а сам прошелся по нижнему этажу в надежде углядеть что-нибудь этакое, чего с устатку не заметил накануне. Результат прогулки оказался тот же самый: полный пшик. Ни Дина, ни Покойника. И никаких следов взлома, ограбления или борьбы. Получалось, что мои квартиранты встали и ушли, потому что им взбрело в голову встать и уйти.

Я пожевал бекон, погрыз черствый хлеб, попил чайку, пытаясь сжиться с мыслью, что Покойник мог переехать куда-либо по собственной воле. Если все действительно так и было, это произошло второй раз на моей памяти. В первый раз он добровольно переселился под мою крышу.

Еще лет сто – и он начнет танцевать на улице.

Я поглядел на бочонок с пивом. Заманчиво… Нет, рановато. И дел много.

Дела, дела… Я поежился. Столько всего сразу навалилось…

– Заткнись! – прикрикнул я на попугая, который затянул военную песню из десяти тысяч куплетов; каждый куплет начинался словами: «Сам не видал, но мне говорили…»

Подлив в чашку кипятка, я добавил ложку меда, выбрал булочку помягче (чтоб не поцарапать рабочий стол, если ненароком уроню) и поднялся в свой кабинет.

– Доброе утро, Элеонора.

Дама на картине загадочно улыбалась, как бы доброжелательно укоряя меня за встрепанный внешний вид. То, что она не ответила на приветствие, меня нисколько не удивило.

Попка-Дурак тем временем дошел до куплета про крысючих. Я бы не сказал, что Пулар этот куплет пришелся бы по нраву. Однако попугай выказал подозрительную осведомленность в повадках крысиного народа…

В отличие от него, я со вчерашнего вечера стал относиться к крысюкам иначе. Благодаря Пулар Синдж. Знакомство с нею сделало жизнь терпимее.

– Итак, милая. Покойник смылся для того, чтоб у меня не было проблем с человеколюбцами? Или устал от безделья и решил подыскать себе занятие?

Ну да, устанет он, как же! Он как тот камень из поговорки: не тронешь – будет лежать, мхом обрастать, тронешь – покатится, да недалеко.

Я догрыз булочку, допил чай, сходил за добавкой. По дороге смилостивился, снял попугая с жердочки и накормил чем пришлось. Он мгновенно замолчал.

Вернувшись в кабинет, я устроился в кресле и сказал Элеоноре:

– Вот что со мной случилось.

После чего подробно рассказал о «Черных драконах», Садлере и Краске, Белинде, Шустере, оборотнях, вечеринке у Вейдеров, Маренго Северная Англия и о Таме Монтецуме.

– Что скажешь? Есть между всем этим какая-то связь? Или тут случайные совпадения?

Я нередко излагал свои мысли Элеоноре или Покойнику; оба, как правило, помалкивали, но иногда помогало – куски головоломки вдруг вставали на отведенные им места.

Но сейчас был не тот случай… Я долго вертел-крутил известные мне факты, лупил по ним молотком из старого железа, пытаясь выковать что-то, хоть отдаленно похожее на версию. Однако у меня не выходило. Все предположения были притянуты за уши.

– Есть хорошая теория, – сказал я Элеоноре, – хаотической называется. Дерьмо летает повсюду, а над тем местом, где я как раз стою, идет дождь из дерьма. Я – центр притяжения, фокус интересов… О! А это, часом, не версия ли?

Улыбка на портрете стала дразнящей. Элеонора знала, как я радуюсь, когда кто-то стучится в мою дверь.

Я не всегда слышу стук. В последнее время дверь приходилось часто менять; под конец я поставил самую массивную, какую смог найти. Пожалуй, надо будет повесить колокольчик, чтоб знать наверняка: пришел гость – и ни в какую не открывать.

59

– У тебя что, трехдневный запой был? – осведомился с порога Туп.

– Ты тоже хорошо выглядишь. Вчера встречались. Забыл уже?

– Выходит, за ночь так надрался?

Наверно, у меня и вправду вид слегка помятый.

– Ладно-ладно, я просто не брился.

Я впустил Тупа в дом. Интересно, с чем он пожаловал?

– Ну, хотя бы побрейся для начала.

– Чаю хочешь?

Попка-Дурак сорвался с жердочки и взмыл под потолок, осыпав семечковой шелухой сперва начальника городской полиции, затем и главу дома.

– Можно, я его утоплю?

– Пожалуйста! Готов принести ведро воды. Только чур труп с собой заберешь. – Я провел Тупа в кабинет.

– Хотел сообщить, что узнал Шустер, – сказал капитан, усаживаясь на стул. – А заодно и тебя послушать. Шустер склонен к преувеличениям.

– Что там было преувеличивать?