Жар твоего тела

Уже проторенной тропой я добрался до супермаркета и купил розового шампанского, которое любила Надя. И красные розы. Нам ведь нужно отпраздновать нашу помолвку.

Об отказе я не хотел даже и думать. Не мог такого представить, разве что в кошмарном сне.

В её отношении ко мне, в бросаемых на меня взглядах, даже в прикосновениях светилась любовь. Теперь я часто думал об этом слове. И пришёл к выводу, что тоже люблю Надежду.

Правда, пока я не решался признаться ей в этом. Как и боялся коснуться её. Только ей позволял делать со мной всё, что взбредало в её отчаянную головку. Я находил особое удовольствие в её прикосновениях. И мечтал о том дне, когда и сам наконец решусь сделать шаг ей навстречу.

А больше всего я хотел поцеловать мою Надю. Прямо в губы. Забыв обо всех препонах, что возводил внутри себя долгие годы.

Поднимаясь по лестнице, окрылённый, с бутылкой шампанского в одной руке, букетом красных роз – в другой, и кольцом в кармане, я подумал, что этот день должен настать сегодня. Хочу, чтобы она видела, я готов тоже идти ей навстречу и раскрываться. Я готов доверять женщине, которую люблю.

Сунув цветы подмышку, я нажал на кнопку дверного замка. Всё ещё не привык к прикосновениям обнажённой кожи к посторонним предметам вне дома. Но для меня это было символом – я тоже могу быть нормальным человеком. И это Надя делает меня таким. Мы будем счастливой семьёй. Я в этом абсолютно уверен.

55. Надежда

Дверь за спиной Грушевского захлопнулась с зловещим скрипом. Или это мне так показалось. Но нужно признаться, в тот момент я запаниковала. Его глаза, холодные и злые, пугали меня. Такого Макса я не знала, поэтому не понимала, чего можно от него ожидать.

Ну не убьёт же он меня? Или убьёт?

В фильмах и детективах всегда говорилось, что оружие выпирает из-под одежды. Именно так опытные сыщики находили потенциальных преступников в толпе.

Я скользнула взглядом по его деловому костюму, уже изрядно помятому. Словно Грушевский и спал в этой одежде. Но вроде там нигде ничего не выпирало.

Поймав мой взгляд, Макс гадко ухмыльнулся.

– Что, соскучилась по мужскому телу, киска? Я так и знал, что ты настоящая шалава. Тебе всегда не хватало одного меня, надо было больше. Ты так ни разу и не кончила…

– Нет, Макс, – выпалила я прежде, чем успела подумать, набравшись внезапно откуда-то взявшейся смелости, – я не кончала с тобой не потому, что мне было мало, а потому, что ты никудышный любовник.

Хлёсткая пощёчина обожгла мою щёку. Я рефлекторно прикрыла ладонью поврежденное место. На глазах от боли выступили слёзы. Похоже, мне лучше молчать, не нужно его провоцировать. Хорошо, что Танька на работе, не хочу, чтобы она пострадала. Чёрт, Танька! Она же скоро вернётся домой. Нужно выставить его из квартиры или сбежать самой и предупредить подругу. Но как это сделать?

– Он приедет к тебе? – прервал мои размышления вопрос Макса.

– Кто? – я не сразу поняла, о чём говорит Грушевский.

– Не старайся казаться глупее, чем ты есть! – похоже, он начинал злиться. – Твой хахаль, этот Лев Немолин, он приедет к тебе?

– Нет, сегодня нет, – соврала я. Вот уж Льва ни за что не подставлю под удар. Как и Таню.

– Очень жаль, ну что ж, придётся тогда мне заехать к нему в гости. – Грушевский мерзко ухмыльнулся.

– Не надо, – выдохнула в ужасе.

Из кухни послышалось резкое громкое шипение.

– Что это? – Макс повернулся на звук.

– Макароны, – вдруг вспомнила я.

В голове сложился быстрый и отчаянный план. Убежать в кухню, забаррикадировать дверь и выпрыгнуть из окна на козырёк балкона. А там, у крыльца, растут кусты багульника, они смягчат падение. Конечно, третий этаж – высоковато. Можно что-нибудь сломать. Но лучше уж я полежу в больнице с переломом, чем останусь в запертой квартире со слетевшим с катушек Грушевским.

Правда, реализовать свой план я не успела, просто не хватило сноровки. И ещё я до конца не могла поверить, что всё это происходит со мной. Словно какой-то ступор напал, и я всё делала слишком медленно.

– Пошли, – Макс подтолкнул меня в сторону кухни.

Я подошла к плите и выключила подачу газа под залитой водой конфоркой. Макс пооткрывал крышки стоявшей на плите посуды.

– Мм, пахнет недурственно, пожалуй, предоставлю тебе возможность накормить меня ужином.

В гробовой тишине я тщательно отмыла плиту. Похоже, тяга Льва к чистоте передалась и мне. К тому же я отвлекалась и думала о нём, а это помогало сохранить равновесие. И ещё тянула время, надеясь, что эта ситуация как-то сама собой разрешится.

Под пристальным взглядом сидевшего за столом Макса снова зажгла газ и сварила наконец макароны.

Положила на тарелку, сверху навалила побольше мяса с овощами. Может, он наестся, и уровень кровожадности понизится?

– Сейчас ты ему позвонишь и вызовешь сюда, – прожевав очередной кусок мяса, велел Грушевский.

– Зачем?

Я не ожидала подобного поворота, наивно надеясь, что вот он сейчас поужинает и уйдёт. Я ведь ничего плохого ему не сделала. Ну если не считать, что обещала встречаться с ним, а сама переметнулась ко Льву. Но ведь сердцу не прикажешь.