Жара

– Андрей, – ответила ему Захарьина, – мы можем налететь на адвоката класса Самуила Каплана, и он раздавит нас. Зашел Игорь Кляйн к другу Розенфельду, увидел того мертвого, а рядом сумка. Посмотрел, что в сумке. Ну и решил прихватить с собой. Вот так вот.

– Ну а квартира, квартира, которую, он, гад, снял в доме Розенфельда в июне. Кстати, снял нелегально. Для чего ему эта квартира?

– Адвокат и тут придумает объяснение. Скажет, что его подзащитный – извращенец. И поэтому он получал особое удовольствие, имея интимные отношения с невестой своего друга прямо там же, где этот друг живет. Поверьте мне, Андрей, в устах Каплана, например, это будет звучать и пикантно, и убедительно. Присяжные пустят слезу. Доказательная база должна быть жесткой. Все зависит от Любы. Нужна локализация кровяных пятен, если они будут. Но если мы не ошибаемся, они там должны быть. И у Кляйна нет того объяснения, которое было у Брахмана. Ведь Кляйн не утверждает, что он возился с трупом, а потом транспортировал его к себе на дачу. Тут так просто не выпутаешься. И вообще, Андрей, не надо нервничать. Мы все проделали такую большую работу не для того, чтобы пустить дело насмарку из-за нашей торопливости.

– Как гад все устроил, – не без восхищения пробормотал Анохин.

– Вы знаете, Андрюша, убийство – это смертный грех, но Кляйн – тот редкий преступник, который не вызывает у меня личного отвращения. Розенфельд был хорошей скотиной. А уж что он делал с женщиной – а ведь это была любимая женщина Кляйна – представить невозможно. Мне их обоих, хоть чуточку, но жалко.

– Вот уж не ожидал, – тихо сказал Анохин. – В наших кругах у вас репутации грозной фурии, ревнительницы правосудия.

– Вот как ты меня представляешь, – обиделась Захарьина. – Правосудие правосудием, а жизнь есть жизнь. Симпатичный Кляйн сядет как миленький лет на восемь как минимум. Если бы этот Розенфельд не приехал из Америки и не сколотил банду из своих институтских друзей, жил бы Кляйн поживал, вел бы светский образ жизни, встречался с женщинами… и все такое.

В это время раздался звонок. Любовь Сидорова сообщила интересные вещи. Обувь Кляйна была буквально пропитана кровью Розенфельда. И кожаные подошва, и замшевый верх. Причем локализация кровяных микрочастиц полностью соответствовала модели ситуации после выстрела в еще живого человека.

– Дурак он, – сказал Анохин, имея в виду Кляйна, – ботиночки пожалел.

Анна не стала напоминать ему обстоятельства состояния здоровья Игоря Юлиановича.

– Ну что ж, – сказала она, – завтра всю команду на допрос. Петр Петрович, организуйте нам допросную на 10 часов. Придется поработать в субботу. Я пойду расскажу ситуацию шефу, а потом еду домой. Встречаемся завтра.

* * *

– Молодец, Аня, – говорил Смирнов, – но кто бы это дело, кроме тебя, распутал. Я тебе не хотел говорить, не хотел нервировать, но тут зашевелились американцы. Атакуют прокуратуру вопросами, куда делся их драгоценный гражданин Соединенных Штатов, как это он пропал на территории России, не удерживают ли его где-нибудь неизвестные бандитские группировки. Но все это ерунда. Ты же их методы представляешь. Потихоньку подтянули желтую прессу. Есть уже две статьи, описывающие все сложности и опасности работы американских бизнесменов в нашей варварской стране. Так, ничего особенного, но исчез талантливый бизнесмен Розенфельд, а российские правоохранительные органы до сих пор его не нашли. И делается намек, понимаешь, что и искать не хотят. Завтра ты расколешь Кляйна, а в начале той неделе мы им покажем, кто убийца, кто негодяи, а кто доблестные работники правоохранительных органов. Вообще-то, Анюта, настало время нам серьезно поговорить – и по делу Розенфельда, и по делу Захарьиной.

Анна удивленно подняла брови.

– Не удивляйся, не удивляйся. Между нами остается много недосказанного. Давай сделаем так. Приезжай ко мне на работу в воскресенье. Я все равно в этот день работаю. Сначала обсудим дела грешников из окружения Розенфельда, а потом – и научную работу товарища Захарьиной. Ну как, идет?

– Конечно, идет, – согласилась Анна, – только ближе к вечеру желательно было бы мне освободиться. Родители с дочкой приезжают из Питера. Кончилась жара. Такое вот радостное событие.

– Ну, конечно, Анюта, о чем ты говоришь. Подъезжай ко мне часам к 11. Думаю, за час-полтора мы управимся. Как муж-то, Анна Германовна? Он ведь здорово помог нам во всей этой розенфельдовский истории.

– Да, на работе у Федора все в порядке. В Юнгфрау идет тотальная проверка оборудования. Уже понятно, как это все проворачивалось.

– Ну а дома как?

– Да все ничего, только Федя очень скучал без Верочки и, представьте себе, без моего папы. У них установилась какая-то особая идейная и чувственная близость. Я побегу, Анатолий Борисович.

– Ну, Анюточка, с богом, – сказал пребывавший в отличном настроении шеф.

Суббота, 28 августа

В допросной присутствовали Захарьина, Трефилов и Анохин. Дежурный ввел Кляйна, который не потерял ни спокойствия, ни выправки, ни изящных манер. Анна решила форсировать эндшпиль затянувшейся партии.