Жара, духота и жадность

— Эту пушку еще называют «черный коршун-супер», — говорил Сэм. — Калибр как у карабина! В любом магазине за нее возьмут не меньше двух сотен. А я прошу всего-то сто пятьдесят!

— Да у меня просто нет таких бабок! — сказал Галлоран.

— Если эта пушка тебе нужна, ты ее получишь, — отрезал Джимми. Он обернулся к Сэму. — Патроны прилагаются, я правильно понял?

— Сколько потребуется.

— Ну, тогда по рукам, старый мошенник! — Джимми рассмеялся и полез в карман. Он достал пачку банкнот, стянутую резинкой, стянул резинку, надел ее на руку и отсчитал три бумажки по пятьдесят. И, все еще смеясь, заметил: — Дороговато заламываешь, мужик! Надо было отвести его к Никки Гарджеру.

— У Никки «раджеров» нету! — возразил Сэм.

— Вот погоди, зайдешь ты ко мне в бильярдную! — пригрозил Джимми, протягивая ему деньги. — Я с тебя сдеру двадцать баксов за час игры!

— Джимми, я ж за него сам сотню выложил!

Галлоран еще раз взвесил пистолет на ладони. Посмотрел Джимми в глаза и очень тихо сказал:

— Спасибо тебе.

«Ну точно, любовники! — сказал себе Сэм. — Я так и думал!»

* * *

В спальне на третьем этаже тихо гудел кондиционер. В комнате было прохладно, но Клингу не спалось. Два часа ночи, а на работу ему только к четырем вечера. Но он собирался встать пораньше, чтобы выйти из дому вместе с Огастой. Он хотел проверить, не пойдет ли она снова к своему дружку на Хоппер-стрит. Хотел выяснить, неужели она ходит к нему каждый день вместо ленча, трахается вместо того, чтобы обедать где-нибудь в китайском ресторанчике. Клинг испытывал искушение выложить ей все как есть, рассказать, что он выследил ее на Хоппер-стрит, видел, как она входила в дом 641, и спросить, что ей там было надо. Покончить с этим раз и навсегда! Он вспомнил совет Кареллы.

— Огаста! — шепнул он.

— М-м?

— Гасси!

— М-м…

— Ты не спишь?

— Сплю… — ответила она и повернулась на другой бок.

— Гасси, мне надо с тобой поговорить.

— Давай спать, а? — сонно пробормотала Огаста.

— Гасси…

— Спи!

— Солнышко, это важно.

— Черт!

— Солнышко…

— Черт, черт, черт, черт! — сказала Огаста, села, включила ночник. — В чем дело? — спросила она и посмотрела на часы на столе. — Берт, сейчас два часа ночи! А мне на работу к половине девятого. Это что, так срочно?

— Мне нужно поговорить с тобой. Сейчас, — сказал Клинг.

— Мне вставать в полседьмого!

— Извини, Гасси, но это действительно важно.

— Ну ладно. В чем дело? — со вздохом спросила она. Взяла пачку сигарет, лежавшую рядом с часами, вытряхнула одну и закурила.

— Я беспокоюсь, — сказал Клинг.

— Беспокоишься? О чем?

— Насчет нас с тобой.

— Насчет нас?

— Мне кажется, мы с тобой потихоньку расходимся.

— Смешно!

— Серьезно.

— С чего ты взял?

— Ну, мы… Ну, хотя бы потому, что мы теперь занимаемся любовью куда реже, чем раньше.

— У меня месячные, ты же знаешь, — сказала Огаста.

— Знаю, но… раньше ведь это не мешало? Когда мы только что поженились?

— Ну… — Огаста помолчала. — Мне лично казалось, что у нас все в порядке.

Клинг покачал головой:

— Не думаю.

— Так, значит, все дело в сексе? В смысле, тебе кажется, что мы мало занимаемся сексом?

— Дело не только в этом… — начал он.

— Потому что, понимаешь, если тебе хочется…

— Да нет, нет…

— Мне казалось, что у нас все прекрасно, — повторяла Огаста, пожала плечами и затушила сигарету.

— Ты знаешь эту девушку, которая работает у вас в агентстве? — спросил Клинг. «Вот оно! — подумал он. — Добрались до сути дела!»

— Какую девушку?

— Такую маленькую блондиночку. Она демонстрирует молодежные моды.

— Монику, что ли?

— Ну да.

— Монику Торп? А что с ней такое?

— Она была тогда на пляже во время приема. Четвертого. Помнишь?

— И что?

— Мы с ней разговорились, — сказал Клинг.

— Угу… — Огаста потянулась за сигаретами и снова закурила. — Не понимаю, какой интерес болтать с этой дурехой?

— Ты слишком много куришь, тебе не кажется? — спросил Клинг.

— Это что, еще одна претензия? — осведомилась Огаста. — Мы не занимаемся сексом, я слишком много курю… Ты что, собрался предъявить мне весь список обвинений, и непременно в два часа ночи?

— Я всего лишь забочусь о твоем здоровье!

— Ну, так что там Моника? О чем вы с ней говорили?

— О тебе.

— Обо мне? Вот это новости! Я-то думала, Моника вообще не способна говорить ни о чем, кроме себя, хорошей. И что же она тебе сказала? Она тоже считает, что я слишком много курю?

— Она сказала, что видела тебя в городе с разными мужиками! — проговорил Клинг на одном дыхании и остановился, чтобы перевести дух.

— Чего-чего?

— Она сказала…

— Ах-х, сопливая сучонка! — воскликнула Огаста и затушила только что раскуренную сигарету. — Она видела меня, меня!..

— Особенно с одним, — добавил Клинг.

— Особенно с одним? Так-так…

— Так она сказала.

— И с каким же?

— Не знаю. Скажи мне сама, Гасси…

— Смешно! — сказала Огаста.

— Я только повторяю то, что сказала мне она.

— И ты ей поверил.

— Я… скажем так, я прислушался к ее словам.

— Но она тебе не сказала, с кем именно она меня якобы видела. Так, Берт?

— Нет. Я спрашивал, но…

— Ах, ты ее спрашивал! Значит, ты ей поверил, так?

— Я только выслушал ее, Гасси.