Жара, духота и жадность

— Вообще-то уже почти десять, а люди не любят, когда копы ломятся к ним в дом посреди ночи. Вы должны это знать.

— Извините, но, по моим сведениям…

— Конечно, конечно, — сказал Уоткинс. — Постучитесь ко мне, когда управитесь, если это будет не слишком поздно. Я вам дам адреса Лэнга и Каравелли. И смотрите, не забудьте сказать жильцам, что я предлагал пойти с вами, слышите?

— Скажу, конечно, — ответил Клинг. — Спасибо.

— Пожалуйста, — сказал Уоткинс.

Клинг поднялся по лестнице с железными ступенями на второй этаж. Он слышал, как Уоткинс внизу закрыл и запер дверь в свою квартиру. На лестнице и площадке второго этажа было почти темно. На площадку выходила только одна дверь. Клинг подошел к ней вплотную. Звонка нет. Он постучал. Тишина. Он постучал еще раз.

— Че? — сонно спросили из-за двери. Голос был мужской.

— Полиция.

— Чего? — переспросил мужчина.

— Полиция! — повторил Клинг.

— Минуточку! — сказал мужчина.

Клинг ждал.

Дверь приотворилась, придерживаемая цепочкой.

— В чем дело? — спросил мужчина.

— Извините, можно войти? — спросил Клинг, сунув ему под нос свою бляху. — Я детектив Атчисон, полиция Айсолы. Я хотел бы задать вам несколько вопросов, сэр.

Он не назвал номера участка и почти сразу сунул бляху в свой кожаный бумажник.

— Ага, минуточку.

Мужчина снял цепочку и отворил дверь.

На нем были только спортивные трусы и кроссовки, больше ничего. Рост примерно пять футов восемь дюймов, сухощавый, лысеющий, белый, с темно-карими глазами, тонким носом и усами, черными, как и курчавые волосы на голой груди. Где-то в квартире работал вентилятор. Клинг слышал жужжание и ощущал легкий ветерок.

— Ну, заходите, — сказал мужчина. — Не поздновато ли для визитов, а?

— Извините, сэр, но нам приходится идти по следу, как только мы на него напали.

— А что за след? — поинтересовался мужчина. — Да вы проходите, проходите.

— Извините, сэр, — повторил Клинг, заходя в квартиру. — Вы…

Он справился со списком жильцов, переписанным внизу. Квартира 1–1 — М. Лукас.

— Вы — мистер Лукас?

— Ага, Майкл Лукас, — сказал мужчина, закрыл и запер дверь, и снова набросил цепочку.

Квартира представляла собой переделанное складское помещение, которое теперь, видимо, служило одновременно и жильем, и мастерской художника. У окон, выходящих на север, стоял мольберт. Снаружи чернело ночное небо. Большая абстрактная картина заполняла комнату своими кричащими цветами. У одной стены стояла кушетка, у стены напротив — плита и холодильник. Помещение было большое. Деревянные полы уляпаны краской. У третьей стены стоял стеллаж, на котором красовалось с десяток холстов, на первый взгляд уляпанных краской столь же беспорядочно, как и пол.

— Ну, так что же у вас за срочное дело? — спросил Лукас.

— Мы ищем девочку, сбежавшую из дома, — сказал Клинг и достал из блокнота фотографию. — К нам поступили сведения, что она, возможно, живет в этом доме. Вы ее когда-нибудь видели?

Лукас посмотрел на фотографию и сразу сказал:

— Нет.

— Вы здесь один живете, мистер Лукас? — спросил Клинг.

— А при чем тут это?

— Я хотел бы знать — быть может, кто-то еще из жильцов этой квартиры видел девочку.

— Я здесь живу один.

— Вы занимаете весь этаж, так?

— Да, весь этаж.

— Я вижу, вы художник…

— Стараюсь, по крайней мере.

— Хорошая картина, — сказал Клинг, кивая на мольберт.

— Спасибо.

— Вам для этой работы требуются натурщицы?

— Для какой? — спросил Лукас.

— Ну, знаете, для этой, как ее… нерепрезентативной. Это ведь так называется?

— Обычно это называется абстрактный экспрессионизм, — сообщил Лукас.

— Вы знакомы с работами Лоуренса Ньюмена? — спросил Клинг.

Лукас удивился.

— Да, — сказал он. — А откуда вы знаете его работы?

— Да так, знаете ли, — улыбнулся Клинг. — Я иногда захаживаю в «Галерею Керна».

— Ага… — сказал Лукас и ненадолго замолчал. — Послушайте, если честно, в чем дело-то? — внезапно спросил он. — Это из-за того, что сын Ларри отравился?

— Что-что? — переспросил Клинг.

— Ну как же, его сын покончил жизнь самоубийством, об этом писали во всех газетах. Вы из-за этого пришли?

— Я ничего не знаю об этом деле, — сказал Клинг.

— Во всех газетах писали.

— Нет, я ищу девочку, которая сбежала из дома. — Клинг снова улыбнулся. — Так вы ее не видели, да?

— Не видел, — сказал Лукас.

— Вы здесь весь день проводите? — спросил Клинг.

— А зачем вам это знать?

— Потому что если она действительно живет в этом доме…

— Я здесь целый день, здесь и работаю, — сказал Лукас.

— Ее видели здесь вчера, так сообщил нам наш информатор. Вы здесь были вчера?

— Был.

Клинг для виду порылся в блокноте.

— Где-то между двенадцатью тридцатью и без четверти два?

— Я ее не видел.

— Быть может, ваша натурщица…

— Я не работаю с натурщицами.

— А к вам кто-нибудь заходил в это время?

— А вам какое дело?

— Мистер Лукас, я пытаюсь найти девочку, которая почти два года назад сбежала из своего дома в Канзасе. Это первый свежий след, на который нам удалось напасть. Я хочу найти хоть кого-нибудь, кто мог ее видеть. Я знаю, что сейчас уже поздновато обходить квартиры, но мне очень нужна ваша помощь, сэр. Ее родственники…

— Все это время я был один, — сказал Лукас.