Жаркая зима

Нужно ее растормошить, встряхнуть, она ведь на самом деле должна быть счастлива, ей ведь нравится адмирал, просто она, наверное, не ожидала предложения так скоро, все случилось чересчур быстро! Ну, вот куда это годится, ей такой мужчина в любви объясняется, а у нее руки дрожат!

Тетушка тайком смахнула слезинку. Граф хмыкнул:

— Пока мы ждем свидетелей, а дамы успокаиваются, предлагаю пойти в библиотеку и выпить по бокалу вина.

— Я надеюсь, что дамы к нам вскоре присоединятся, — адмирал поклонился.

— А почему в библиотеку? — спросила Женя, когда мужчины вышли. — Не в кабинет?

— Что ты, деточка, кабинет — для дел. То есть, я хотела сказать, для исключительно мужских дел, — тетушка прижала ладони к пылающим щекам, вздохнула прерывисто. — Вот уж не думала, в мои-то годы…

— Ой, вы скажете! — возмутилась Женя. — Какие еще «годы»?! Адмирал тоже не пацан сопливый, в конце концов, а вы, тетушка, вообще в зеркало на себя глядите? Вы же у нас красавица! Да такой улыбки, как ваша, вообще ни у кого больше нет! Уважаю адмирала, вот честное слово, уважаю, знает, на кого смотреть и в кого влюбляться.

Она тарахтела беспрерывно, тормошила замершую тетушку, обнимала, повторяла вновь и вновь, как рада, как счастлива за них с адмиралом, какая они чудесная пара, и тетушка, наконец, отмерла. Вздохнула еще раз, робко улыбнулась:

— Пожалуй, мне нужно переодеться. Джегейль, милая, попроси подать в библиотеку чаю, хорошо?

— Все сделаю, — радостно пообещала Женя. — Господи, вот это у нас событие! Сенсация! Сплетня сезона, а, тетушка? Вот честное слово, спорим, мое чудесное появление вы с адмиралом переплюнете?

И тетушка наконец-то рассмеялась.

— Признаться, не ждал, что вы так быстро решитесь, — граф разлил вино, протянул бокал будущему родичу. — Хотя мелькнула, знаете ли, мысль, что у вас с Гелли могло бы что-нибудь получиться — на том злосчастном балу, я заметил мельком, вы смотрели друг на друга так, будто одни во всем мире.

Сейчас казалось, что он уже тогда понял: дело к свадьбе. Хотя, если быть точным, мимолетное впечатление тут же забылось, вытесненное тревогой за Джегейль, и вспомнилось лишь теперь. Но Гелли и впрямь выделяла адмирала фор Гронтеша из прочих мужчин, а после бала это буквально бросалось в глаза.

— Я и сам не ждал, — адмирал неловко усмехнулся, принимая бокал. — Но стоит ли тянуть, если уж что-то о себе понял? Жизнь, граф, дама неверная, вторых шансов не дает почти никогда. Я только представил, что оставлю Гелли за спиной, отправляясь в бой, и стало совершенно невыносимо думать, что она может так и не узнать о моих к ней чувствах.

— Понимаю.

Они отпили вина почти одновременно — медленно, смакуя. Терпкий вкус поздней осени — дыма костров, прихваченных первыми морозами ягод. Вкус зрелости…

— Мальчишки любят загадывать на «после войны», — задумчиво сказал адмирал. — Отчего-то им кажется, что это признак настоящего мужества — отказаться от чувств, отложить их на мирное время. Но это не так. Когда знаешь, что тебя ждут, чувствуешь себя обязанным победить и вернуться.

— Да, вы правы, — граф невольно припомнил кое-какие приключения своей молодости. Его не ждала любимая, зато ждали сестры, и ради них он не мог себе позволить глупо и бесславно сгинуть. Особенно после того, как пришло известие о гибели Арбальда, и Гелли была чуть жива от горя.

Адмирал размышлял о том же:

— У меня дочь и сестра. Реннар уже взрослый, но и ему, я думаю, было бы тяжело потерять отца. Но он мужчина, он и сам будет сражаться. А Сильвия и Лили-Унна… они нуждаются в моей защите. Знаете, граф, для них годы моей опалы были почти счастливыми, и я не могу их в том винить.

— Понимаю, — повторил граф. В последние месяцы его привычка к одиночеству ушла, сменившись теплым чувством присутствия семьи, и он легко мог понять такие же чувства. Гелли, наверное, тоже было одиноко в ее поместье. — Вам стоит перевезти их сюда. Пусть ждут вас вместе с Гелли, и им будет не так тоскливо, и вам спокойнее. Конечно, ваши земли далеко от побережья, но все же опасно оставлять женщин одних в военное время. Как выразилась бы моя племянница, они — ваше «слабое звено».

— Я уже думал об этом.

— В таком случае, не тяните.

— Сильвия давно просилась в столицу, но она слишком юна.

— Полагаю, здесь найдутся для нее сверстницы.

Разговор тек неторопливо и тепло — о семьях, о родных и близких. Повод позволял, и благом казалось отвлечься от мыслей и забот военных, вспомнить о будущем рода, о той незримой нити, что проходит через ныне живущих, связывая предков и потомков. Граф подумал даже — а эту мысль он не допускал до себя, пожалуй, уже лет двадцать — что и на нем лежит незримое, но весомое обязательство, ибо род фор Циррентов пока что не продолжен ни в одной из ветвей.