Жаркие ночи, тихие дни

— А тем временем… — он протянул ей руку, — я покажу тебе сараи для стрижки овец, обработки и хранения шерсти.

По-прежнему размышляя о поездке без седла, Мэдди, не подумав, взяла его за руку. Ощутив прикосновение к его разгоряченной коже, она почувствовала, как по ее спине пробегает дрожь. Переведя дыхание, она встретила его пристальный взгляд, в котором не было ни неловкости, ни волнения, а лишь всепоглощающая самоуверенность.

После короткой поездки, во время которой Мэдди пришлось прижиматься плечом к пассажирскому сиденью, чтобы сохранить между собой и Джеком некое подобие дистанции, они остановились у массивных и протяженных деревянных строений, расположенных на обширной территории.

— Сейчас это похоже на город призраков, — сказал Джек, открывая Мэдди дверцу автомобиля, — но во время стрижки овец здесь было шумно и многолюдно.

Когда они вошли в здание, Мэдди внезапно почувствовала себя очень маленькой. Она с благоговением огляделась.

— Восемьдесят два ярда в длину. Здание было построено в 1860 году, чтобы разместить в нем пятьдесят два стригаля. Через тридцать лет тут было уже тридцать шесть загонов с автоматическими приспособлениями для стрижки на паровых двигателях. Плюс десять стендов с ручными лезвиями, чтобы стричь овец вручную, ведь машина может выйти из строя.

Их шаги эхом отражались от деревянных стропил, некоторые из которых были затянуты паутиной. Кое-где копошились воробьи. Высушенная земля, потрепанное атмосферными осадками дерево. Но остался запах, который напомнил Мэдди павильон домашнего скота на сельскохозяйственной Пасхальной королевской выставке в Сиднее.

Мэдди показала на огражденные поручнями загоны:

— Именно тут выстраиваются овцы для того, чтобы лишиться своих свитерков?

Он шлепнул ладонью по поручню:

— В каждом загоне размещается то количество овец, которое можно обработать за два часа. Подсобный рабочий вытаскивает овцу из загона, и стригаль приступает к работе. Как только шерсть сострижена, овца отправляется в накопитель.

— Накопитель?

Он указал на прямоугольную раму на стене:

— Он за одним из этих люков.

— Веселая, должно быть, работа, — сказала она и, вспомнив знаменитую песню стригалей, пропела: — «Щелк, щелк, щелк…»

Когда в его зеленых глазах появился смех, Мэдди ощутила жаркий трепет и заставила себя не показывать свою реакцию. Нахальная улыбка. Взгляд из-под полуопущенных век.

Зря она решила остаться с Джеком наедине.

— Великая австралийская песня, — сказал он, — но, к сожалению, ты не совсем правильно ее поешь.

Потянувшись вверх, он достал смятую жестяную банку с грязной полки. Мэдди наблюдала за игрой мускулов на его предплечьях, пока он открывал крышку. Ее сердце на миг замерло, когда она скользнула взглядом выше и остановилась на великолепных плечах и невероятно мускулистой груди Джека. Снова почувствовав возбуждение, она выдохнула, вынуждая себя отвести взгляд, и поняла, что Джек что-то достал из банки. Это были ручные ножницы для стрижки.

— Стригаль натачивал их острее, чем опасную бритву. Идея состояла не в том, чтобы отрезать или щелкнуть… — он дважды открыл и закрыл ножницы, демонстрируя, — а чтобы лезвие свободно входило в шерсть. — Он прорезал ножницами воздух.

— Как ножницы портнихи в ткань.

— Точно. — Он подошел к большому прямоугольному столу. — Овечья шерсть раскладывается на один из этих столов для вычесывания, в процессе которого удаляется грязь, репьи и шипы, затем отправляется на оценку. — Он достал квадратный кусок белой шерсти из оловянной банки и провел по ней указательным пальцем: — Чем тоньше волокна или завиток, тем выше качество.

Когда он передавал Мэдди кусок шерсти, их руки соприкоснулись. Она взяла шерсть и, наслаждаясь ее мягкостью, подумала о том, что мгновение назад Джек не торопился убирать пальцы от ее руки.

— После того как шерсть прошла оценку, ее сортируют по соответствующим резервуарам, — продолжал он. — Когда соберется достаточное количество шерсти одного класса, ее прессуют в тюки. Сначала тюки перевозились на волах. Отсюда до ближайшего города, Ньюкасла, было семь месяцев пути.

Мэдди представила себе Джека Прескотта, жившего в те времена. Рядом с ним такая же полная сил женщина. Осторожно перебирая пальцами шерсть, Мэдди закрыла глаза и увидела себя в девятнадцатом веке стоящей рядом с Джеком Прескоттом и его волами, перевозящими тюки шерсти. Она вздрогнула, подумав о том, как этот самоуверенный, решительный человек добивается успеха.

Открыв глаза, чувствуя легкое головокружение, Мэдди вернулась в реальность. Ей в самом деле нужно держать себя в руках.

— Что ты планируешь сделать с этими строениями? — спросила она.

Он огляделся, сжав зубы:

— Что будет, то будет.

— Но мне кажется, нельзя бросать это просто так.

— Шерстяная промышленность Австралии достигла пика расцвета в девятнадцатом веке, в начале пятидесятых, когда мой дед и его отец управляли ранчо, но с Лидибруком покончено. — Он сдвинул брови, его глаза потускнели. — Времена изменились.