Жаркий август

– Алло! Слушаю вас, синьор начальник управления.

– Монтальбано! Вы хоть отдаете себе отчет?!

– В чем?

– Как? Вы даже не отдаете себе отчета?

– В чем?

– Вы даже ответить не удосужились!

– На что?

– На опросный лист!

– Про что?

Выдавить из себя еще хоть несколько слогов было затруднительно.

– На опросный лист по личному составу, который я вам прислал еще две недели назад! Это было сверхсрочно!

– Заполнил и отослал.

– Мне?!

– Да.

– Когда?

– Шесть дней назад.

Чудовищная ложь.

– А копию вы сняли?

– Да.

– Если не найду ваших ответов, я с вами свяжусь, и вы мне сразу же вышлете копию.

– Да.

Он положил трубку, рубашка была уже хоть выжимай.

– Ты что-нибудь слышал про опросный лист по личному составу, который нам присылали из управления пару недель назад?

– Ага. Помню, я вам его давал.

– Куда ж он, зараза, подевался? Надо найти и заполнить, а то, чего доброго, и впрямь через полчаса перезвонит. Пошли искать.

– Но у вас там девушка сидит.

– Ну, значит, отправлю ее домой.

Девушка сидела в той же позе, в какой они ее оставили, – такое впечатление, что за это время она даже не шевельнулась.

– Послушайте, Адриана, к сожалению, возникли накладки. Можем мы продолжить после обеда?

– Мне к пяти вечера надо быть дома, медсестра уйдет.

– Может, завтра утром?

– Завтра похороны.

– Тогда даже не знаю…

– Предлагаю такой вариант: приглашаю вас обоих на обед. Там и поговорим. Если вы не против…

– Спасибо, но меня дома ждут – сегодня все-таки Успение, – сказал Фацио.

– А я с удовольствием с вами пообедаю, – произнес Монтальбано. – Куда пойдем?

– Куда хотите.

Монтальбано сам не верил такому везению. Договорились встретиться у Энцо в полвторого.

– У этой девчушки стальные яйца, – пробормотал Фацио, едва Адриана скрылась за дверью.

Оставшись в кабинете одни, Монтальбано с Фацио огляделись по сторонам и приуныли. Письменный стол был весь завален бумагами, груды бумаг высились на тумбочке вперемежку с бутылкой воды и стаканами, на стеллаже поверх папок и даже на диванчике и паре кресел для почетных гостей.

Добрых полчаса они искали опросный лист, пришлось попотеть как следует. И это были цветочки: еще семь потов с них сошло, пока они все заполнили.

Закончили во втором часу. Фацио попрощался и ушел.

– Катарелла!

– Тут я!

– Отксерь мне эти четыре страницы. Потом, если от начальника управления будет кто-нибудь звонить по поводу опросного листа, отправь им ксерокс. Смотри не перепутай: ксерокс!

– Будьте спокойны, синьор комиссар.

– Собери одежду, которую ты повесил сушиться, и принеси сюда. Потом поди открой у моей машины двери.

Монтальбано разделся в ванной и почувствовал, что от него разит по́том. А все из-за этого чертова опросного листа. Комиссар долго мылся, потом переоделся, потную одежду отдал Катарелле, чтобы тот развесил ее во дворе, и направился в кабинет Ауджелло. Насколько он помнил, в одном из ящиков у Мими валялся флакончик парфюма. Пошарил и нашел. Парфюм назывался Irresistible. Неотразимый, значит, ну-ну. Он отвинтил крышечку, ожидая, что под ней будет дозатор, но его там не оказалось, зато на рубашку и брюки выплеснулось сразу полфлакона. Ну и что теперь делать? Надевать снова потное? Ладно, авось на свежем воздухе парфюм повыветрится. Какое-то время он терзался вопросом, брать с собой вентилятор или нет. Решил, что не стоит. В глазах Адрианы он будет просто смешон, если появится с вентилятором у лица и надушенный, как шлюха.

Несмотря на загодя открытые дверцы, сесть в машину было все равно, что залезть в топку. Однако идти к Энцо пешком тоже не хотелось, кроме того, он уже здорово опаздывал.

Перед закрытой тратторией, прямо под палящим солнцем, возле припаркованного «пунто» стояла Адриана. Он совсем забыл, что на Успение Энцо свое заведение закрывает.

– Идите за мной, – бросил он девушке.

Рядом с баром Маринеллы была траттория, куда он ни разу не заходил. Но, проезжая мимо, обратил внимание, что столики на улице стоят под густо оплетенным лозой навесом и потому всегда в тени. Они дошли туда за десять минут. Несмотря на праздник, людей было немного, и можно было выбрать столик поукромнее.

– Вы ради меня переоделись и надушились? – коварно спросила Адриана.

– Нет, ради себя. А что касается парфюма, нечаянно опрокинул на себя почти целый флакон, – отвечал он сухо.

Наверное, было бы лучше, если бы от него разило по́том.

Они сидели молча, пока не появился официант и не затянул свою волынку:

– Есть спагетти с помидорами, спагетти с чернилами каракатицы, спагетти с морскими ежами, спагетти с морскими черенками, спагетти…

– Мне с морскими черенками, – перебил Монтальбано.

– А вам?

– С морскими ежами.

Официант разразился новой тирадой:

– А на второе есть барабульки печеные в соли, запеченная дорада, сибас с подливкой, палтус на гриле…

– Потом расскажете, – оборвал Монтальбано.

Официант, похоже, обиделся. Вскоре он вернулся, неся с собой приборы, бокалы, воду и вино. Белое, во льду.

– Будете?

– Да.

Монтальбано налил ей полбокала, потом столько же себе.

– Хорошее, – одобрила Адриана.

– Уже забыл, на чем бишь мы остановились?