Жаркое-лето-43-го (СИ)

Хозяин кабинета воспользовался селектором, вызвав кого нужно, и меня увели. Майор всего несколько вопросов успел задать, о самочувствии и памяти. Покривился, но отпустил меня с прапорщиком, приказал отвести в лазарет, и вызвать врача, а то ночь снаружи, отдыхает тот. Я же был враздрае, что же такого произошло, что до подобного дошло? Какая ещё взорванная машина с первым секретарём столицы? Это ведь по сути мэра взорвали, если на современный лад. Даже покруче будет. А пока меня любопытный прапор вёл по зданию администрации к выходу, расспрашивая, там на выходе телогрейку выдали, тоже с номером, и шапку-ушанку, да по морозцу к зданию где медкабинет находился, я всё размышляя. А прапор меня расспрашивал что в кабинете у хозяина зоны было, и отчего я так помолодел. Отвечал тоже что и другим, ударило током, ничего не помню, стал таким. В лазарете пусто, но вскоре прибежал фельдшер, тот тоже из сидельцев, как объяснил мне, три года до выхода осталось, тоже на меня в шоке таращился, а чуть позже хмельной врач, изучал меня. А потом долго ругал того подполковника, а с ним и старшего опера и ещё трёх офицеров, бинтуя им руки с электрическими ожогами. Завистники и экспериментаторы хреновы. Подполковнику обе руки бинтовали. Оказалось, пока меня осматривали и лечили, ну как могли, тюремный же медкабинет, те собрались у хозяина зоны, выпили и вот решили проверить. Дёргало всех, и серьёзно, крепкие мужики, ни у кого сердце не остановилось, получили ожоги и никакого результата.

Сам я с момента как покинул кабинет подполковника, пребывал в раздумьях. Извечный вопрос. Что делать? То, что семнадцать лет я сидеть не собирался, это факт. К слову да, три неполных года Валентин Шестаков, что до меня занимал это тело, отсидеть успел, осталось семнадцать. В общем, валить нужно, но проблема в том, что у меня техника и снаряжение в основном для летнего периода. Всего шесть комбинезонов для лётчиков моего размера, для большой высоты они, где холодно, и всё. К ним подобие унт. На самом деле сбежать не сложно, проломил танком ограду и свалил, дальше самолёт, взлететь сможет с поверхности какой реки или озера, тут лютый мороз за сорок, замёрзло всё, и лечу в сторону Югов, где потеплее, забирая к столице. Я хочу знать, что произошло с местным Шестаковым, потому как правдивую информацию я тут вряд ли получу. Он действительно взорвал этого первого секретаря, или его подставили? Если и взорвал, я в себя верю, мог, то по каким причинам? Да и что происходит с историей? Тоже узнать хочу. Меня в палате положили, врач в процедурном кабинете ругался, а пока тех пятерых лечил, ещё трое появилось, один из них прапор, что меня привёл. И этот решил омолодится. Вскрыли кабинет хозяина и вот результат. Этим даже больше досталось, одного откачивать пришлось, благо знали, что делать, и сами запустили сердце. Врач от мата уже говорить не мог, охрип, и вот под эту какофонию, ко мне и заглянул тот фельдшер.

- Эй, братуха, подойди, - попросил я его.

Комната тёмной была, но снаружи горел фонарь, и этот качался, то кидая свет на окно, то убирая. Это другой фонарь

- Не спишь? Ну чего тебе? - заходя в палату, спросил медик.

- Ты знаешь, я память потерял. Три года тут, наверняка есть те, кто меня хорошо знает, чтобы просветили меня насчет того, как я сюда попал, за какие грехи? И вообще кто я?

- Не знаю, я из первого отряда, и ты из третьего, мы не пересекаемся.

- У меня есть сгущённое молоко, целая банка.

- У беспамятного? Ври больше. Или ты не терял память?

- Терял, тут нашёл, видимо нычка чья-то. Две банки.

Тот сразу закрутился, включил свет, всё обыскал, даже меня поднимал, матрас ощупывал и подушку. После чего уложив с недовольным видом и уточнил:

- Две банки?

- Получишь как приведёшь знающего человека.

- Смотри, если обманешь, будет ходо, я тут царь и бог.

- После врача?

- После врача, - согласился тот. Это так и было. - Твоих дружков я не знаю, сообщу смотрящему вашего барака, он решит. Если кто и будет, то утром, после завтрака. Это всё?

- Мне бы книгу по истории.

- Вот тут извини, я в ссоре с нашим библиотекарем. Он вор авторитетный, на ножах мы. Дружков своих попросишь.

Если дружки у местного Валентина были, то они сами придут, по сути фельдшер две банки американской сгущёнки просто так получит, но я не возражал. Информация важнее.