Жаркое лето сорок второго

В результате грамотной и быстрой контратаки советские войска сумели ликвидировать опасные вклинивания в свою оборону. Удар был настолько неожиданным, что основные силы 25-й пехотной дивизии могли попасть в окружение, но благодаря интенсивному огню немецких артиллеристов этого не случилось. Наступательные действия советской пехоты были остановлены, и немецкие солдаты благополучно выскользнули из «красных клещей».

Взбешенный провалом так хорошо начавшейся атаки, Манштейн дал волю своему гневу. Сместив с должности командира полка полковника Толя, командующий отправил в штабной резерв и генерала Теттау. Вместе с командиром с передовой была удалена и сама 25-я дивизия, чей численный состав за последние дни сильно сократился.

Сильные потери, понесенные соединениями 11-й армии за последние дни, серьезно огорчили Манштейна, но не заставили его отказаться от своих намерений. Вечером 10 июня он позвонил в штаб фельдмаршала Бока и, объяснив всю сложившуюся ситуацию, попросил его срочно прислать пополнение численностью в четыре полка. Это известие не очень обрадовало командующего группой армий «Юг», но как прусский аристократ Федор фон Бок не остался равнодушным к просьбе своего собрата. Прекрасно понимая, что Гитлер не согласится на отправку в Крым четырех полков накануне нового наступления на восток, фельдмаршал пошел на маленькую хитрость. Он приказал изъять из каждого полка по две роты и, соединив их в одно целое, отправил в Крым.

Получив подтверждение от фон Бока о благополучном решении его просьбы, Манштейн приказал продолжить наступление против северных секторов советской обороны.

Не зная ещё о нахождении в Севастополе генерала Рокоссовского, Манштейн отметил изменение тактики противника.

– Этот генерал Петров очень быстро извлекает уроки из своих прежних ошибок и неудач. Он стал активнее действовать и вместо обороны предпочитает контратаковать, и следует признать, действует весьма удачно, – сказал генерал, подводя итоги так хорошо начавшегося дня.

– Совершенно с вами согласен, экселенц. Рисунок действий противника действительно сильно изменился, и у меня появились определенные сомнения, сумеем ли мы взять эту чертову крепость, – высказал свои опасения начальник штаба.

– А я в этом нисколько не сомневаюсь. Фельдмаршал фон Бок поможет нам резервами, а мы при помощи авиации и артиллерии доведем начатое дело до конца. Генерал Петров сопротивляется нам, тем даже лучше. С завтрашнего дня я прикажу уничтожать выявленные батареи противника без оглядки на количество боекомплектов. Посмотрим, чей карман окажется толще, и тогда горе проигравшему! – зло изрек Манштейн, и в словах новоявленного предводителя галлов не было столь привычного для пруссаков бахвальства и пренебрежения.

Германский запас снарядов в разы превосходил севастопольские арсеналы. Благодаря ручейку с Большой земли, в среднем на одно орудие приходилось от двух до четырех боезапасов в зависимости от его калибра. Этот задел позволял защитникам города кратковременно отбивать атаки противника, но вступать в затяжную схватку было смерти подобно. Благодаря регулярному подвозу боеприпасов, немцы имели неоспоримое преимущество.

Именно благодаря этому фактору Манштейн намеревался в самое ближайшее время прорвать оборону противника и продвинуться к севастопольской бухте. Но прежде чем он смог приступить к исполнению задуманного, судьба преподнесла ему две горькие пилюли. Первая заключалась в том, что за прошедшую ночь русские бомбардировщики вновь атаковали позиции 11-й армии, в результате чего осадная артиллерия лишилась сразу шести 150-миллиметровых чешских гаубиц.

Свидетели налета в один голос утверждали, что не слышали в ночной темноте привычного для атакующего самолета гула. Только лишь один из часовых, охранявших артиллерийскую позицию, услышал негромкий звук, перед тем как с небес на батарею обрушились бомбы.

– Звук был очень похож на звук работающей швейной машинки «Зингер». Это было так необычно, поэтому я запомнил, – слова солдата сильно удивили ведущих расследование офицеров. Мало ли чего может послышаться часовому, но, следуя духу немецкого порядка, они были зафиксированы на бумаге для дальнейшей консультации с летчиками.

Вторым неприятным сообщением было то, что оба могучих «Карла» вышли из строя. Дав по два залпа по ненавистному для каждого солдата 11-й армии форту «Максим Горький», «Один» и «Тор» умолкли по досадной и очень банальной причине. У любимых пушек фюрера кончились снаряды. Естественно, их выбытие из строя не могло серьезно ослабить ударную силу немецкой артиллерии. Здесь главную роль играли гаубицы, а не мортиры, но сам факт пагубным образом сказывался на настроении армии. Величественный рейх, сумевший в короткий срок построить такие громады, не мог обеспечить их бесперебойное функционирование. Все это наводило на неприятные размышления, которые нет-нет да и проскальзывали в разговорах немецких солдат и офицеров, несмотря на бравурные крики подопечных рейхсминистра Геббельса.