Жаркое лето сорок второго

В свете разрывов бомб и взметнувшихся в небо осветительных ракет многие из стоявших на часах солдат увидели в черном небе очертания бипланов без каких-либо опознавательных знаков. Открытый ими огонь по крылатому врагу не имел результата. Вражеские самолеты благополучно ушли от справедливого возмездия, нанеся осадной артиллерии вермахта новый урон. В результате ночной атаки были уничтожены две 194-миллиметровые французские гаубицы и серьезно пострадало третье орудие батареи. Все они внесли свой вклад в недавнем прорыве советской обороны, и теперь на их убойный огонь немцам рассчитывать не приходилось.

Другой жертвой вражеского налета стала батарея 280-миллиметровых гаубиц, доставшихся вермахту в наследство от рейхсвера и производивших обстрел стратегически важного форта «Сталин». Одно из орудий было полностью уничтожено прямым попаданием пятидесятикилограммовой бомбы. У второй гаубицы был поврежден массивный лафет, и от взрывной волны она завалилась на бок. На восстановление орудия требовалось много времени, и потому его также можно было смело исключать из боевого списка 11-й армии.

Стоит ли говорить, что известие о ночном происшествии вызвало у Манштейна приступ гнева и раздражения.

– Как случилось, что наши доблестные войска, вооруженные лучшим в мире оружием, оказались беззащитны перед допотопным русским бипланом?! Перед этой летучей «этажеркой», что повадилась каждую ночь бомбить наши батареи! Когда вы собираетесь навести порядок?! – бурно вопрошал генерал представителя люфтваффе майора Циммера, но ответы летчика не смогли погасить его праведный гнев.

– Все дело в том, что русские «этажерки» в ночном небе – это серьезный противник, господин генерал. Находясь на низкой высоте, они плохо заметны для постов ПВО, благодаря этому могут подлетать к своей цели совершенно незаметно.

– Что за ерунда?! А прожекторы, а зенитки, а часовые, а истребители, наконец? Неужели никто из них не сможет совладать с этими фанерными бестиями?!

– Все зенитные орудия сняты со своих постов и переданы для поддержки пехоты, – любезно напомнили генералу его распоряжение летчики, – а что касается прожекторов и часовых, то из-за низкой высоты и тихой работы мотора они могут заметить противника только перед самой атакой.

– А наши славные асы истребители, – не сдавался Манштейн, – неужели они не могут сбить этот тихоход, пусть даже ночью?

– Сбить, конечно, можно, но очень сложно. Из-за своей высокой скорости наши истребители обычно проскакивают эти, как вы точно заметили, «этажерки», господин генерал. Если же попытаться во время атаки сбросить скорость, то возникает угроза свалиться в штопор. А учитывая малую высоту, на которой идет самолет противника, и ночные условия, летчику должно очень повезти, чтобы сбить этот тихоход.

– Значит, больше всего шансов сбить русский самолет можно огнем с земли?

– К сожалению, это так, – вынужден был признать майор, припертый вопросом генерала к стенке.

– Прекрасно! – полным ядовитого сарказма голосом констатировал лучший тевтонский ум. – Значит, нам не стоит ждать помощи от люфтваффе и придется брать дело в свои руки. Шпехт… – обратился командующий к своему помощнику, – пусть подготовят приказ по армии о появлении у русских «секретного оружия», против которого бессильны наши прославленные асы, и уничтожить его можно только огнем с земли. Пусть также объявят, что за каждый сбитый самолет объявлено вознаграждение в тысячу марок.

Манштейн решил сыграть на нежных струнах самолюбия и жадности своих солдат, но хорошо знавший историю вопроса майор не согласился с ним.

– Тысячи марок за сбитый самолет мало, господин генерал. Фельдмаршал фон Бок назначил награду в три тысячи марок, – многозначительно подчеркнул Циммер, но собеседник не услышал его.

– За маленький биплан и тысячи марок много, и я назначаю такую цену, так как не могу снять с фронта ни одного зенитного орудия, – решительно отрезал генерал, но последующие за этим события показали его неправоту. Ни назначенная награда, ни осветительные ракеты, которые немцы стали запускать ночью над передовой, не смогли остановить нашествие крылатых мстителей. Постоянно рискуя быть сбитыми, они ухитрялись находить лазейки в защите врага и сбрасывать на его позиции свои бомбы.

Скученная на относительно небольшом пространстве, осадная артиллерия немцев не имела свободу маневра и являлась прекрасной мишенью для ночного бомбардировщика У-2. Малое число самолетов и их скромная бомбовая нагрузка здорово выручали немцев, но с каждой ночью укусы красных «валькирий» становились все злее и злее. За последующие три дня они вписали в свой список трофеев несколько 210-миллиметровых мортир и 150-миллиметровых гаубиц, пару зенитных установок и один склад боеприпасов. За все это «небесные тихоходы» заплатили несколькими пулевыми пробоинами в крыльях и фюзеляже, что совсем не помешало им вернуться на родной аэродром.

Однако самым удачливым оказался налет в ночь с 13 на 14 июня, когда точным ударом с неба был уничтожен штаб одного из саксонских полков, захватившего накануне станцию Мекензиевые Горы.