Жасмин

Он сказал мне, что администрация отеля выгнала дебошира, и мне даже стало жаль, что я не видела этого, а то огрела бы того придурка чем-нибудь тяжелым. В общем, сначала я считала, что его поцелуи не такие как прежде, из-за разбитой губы. Но даже, после того, как она зажила, я все равно чувствовала — что-то изменилось. И теперь, когда я об этом думала, все больше убеждалась, что изменения произошло еще до Карибов. Возможно, удар в лицо вообще тут был ни при чем.

Безумные прыжки с парашютом определенно начались еще до нашей свадьбы. Помню, как прикалывалась над ним, что, мол, будь мы постарше лет эдак на десять-двадцать, то я списала бы это на кризис среднего возраста. И он больше не хотел заводить домашних животных и, как мне сейчас кажется, больше не стремился общаться с лошадьми...

Не знаю, об этом ли говорил Бен, но маловероятно — кроме внезапного интереса к экстремальным видам спорта — чтобы об этом знал кто-то еще, кроме близкого человека, который жил с ним рядом.

— Не знаю, — наконец ответила я. — Может быть, незначительные мелочи. А почему ты спрашиваешь?

— Просто подумал, что ты что-нибудь заметила, вот и все, — ответил он раздраженно. — В конце концов, пока вы были женаты, с ним много чего происходило в то время.

Похоже, Бен решительно настроился — бить по моим самым уязвимым местам, да еще и все время старался врезать посильнее. Чем же я могла ему так насолить. Но насколько я помнила, мы даже ни разу не поссорились. Не было причин.

— Что верно, то верно, но однажды ночью он постучал не в мою дверь, чтобы попросить о помощи, — огрызнулась я. Этот факт меня мало радовал, но может быть хоть он заставит Бена почувствовать себя чуть хуже. И я была рада увидеть, что мое замечание достигло своей цели. Вот именно, хватит уже искать соринку в чужих глазах, когда у самого навалом бревен.

— Расскажи, чем ты занимаешься, — сказала я, чтобы сменить тему, прежде чем он смог бы высказать еще один неприятный аргумент.

— Тебе будет скучно, — резко ответил он.

— Поживем-увидим, — выдавила я сквозь стиснутые зубы. Наверное, он считал, что у меня концентрация внимания, как у комара.

— Ну, я работаю. — Он пожал плечами. — Все.

— Ты можешь заниматься архитектурой где угодно, почему ты переехал в Германию?

Он на какое-то время замолчал, а потом ответил.

— Встретил кое-кого.

Я вдруг вспомнила женщину, которая взяла трубку, когда я звонила ему, пытаясь застать дома.

— Женщину?

— Да.

— Это серьезно? — Не знаю, почему я задала этот вопрос, но, отвечая, Бен поднял руку, и я впервые заметила обручальное кольцо у него на пальце. Это была простая полоска белого золота, но меня поразила её красота.

— Ничего себе, — сказала я, по-настоящему радуясь за него. — Как её зовут?

— Хайди.

— Чем она занимается?

К моему удивлению, тон Бена внезапно стал ледяным:

— Я бы предпочел не обсуждать её с тобой!

А потом он поднял руку, чтобы подозвать официантку и попросить счет, прежде чем я успела еще что-нибудь спросить. Я была в шоке от того, как быстро менялось его настроение от дружелюбного до хамского. Когда он сказал, что не хочет говорить о своей невесте, какая-то... ожесточенность прозвучала в его голосе.

— Слушай, Бен, — сказала я, как только официант ушел, — я чем-то тебе насолила, поэтому ты так ко мне относишься?

Он посмотрел на меня с почти осязаемой неприязнью.

— Нет, — ответил он резким тоном. — Ничего ты мне не сделала. Я просто не хочу обсуждать свою личную жизнь с тобой. Понятно?

У меня так и чесались руки чем-нибудь в него запустить в ответ на холодность, но я сделала над собой очередное усилие и взяла себя в руки, а вскоре мы вышли на улицу, на морозный Мариенплац. Вся печаль в том, что мне нужен был Бен, если я хотела узнать, что случилось с Лиамом. А вот после, мне определенно не обязательно видеться с ним или его родителями. Нас больше ничего не связывало.

Странно, но мысль о том, что потом я могу больше не увидеть Бена, меня огорчала, что ли, и это раздражало еще сильнее. Этот мужчина внешне походил на Лиама, но и только. Удачи его бедняжке-невесте — если судить по голосу, то она милая девушка, и я не понимала, какого черта она собралась замуж за Бена. Он же такой скучный и грубый. Лиам умер, а с ним и связь с его семьей, потому что детей у нас не было. Лиам отчаянно хотел, чтобы мы родили ребенка, но я предпочла подождать, пока мы не накопим побольше денег...

Как же горько я теперь сожалела об этом... Мы с родителями Лиама могли бы отправлять друг другу рождественские открытки еще какое-то время, но потом... разве у нас оставались причины поддерживать общение? Мое присутствие наверняка ворошило бы в будущем болезненные воспоминания, и наоборот. Опять же, его мама уже ясно дала понять, какие чувства ко мне испытывает.

— И что теперь? — спросила я, стараясь, чтобы мой голос не прозвучал  раздраженным или напуганным.

— Я хочу съездить в Нойшванштайн, чтобы самому все осмотреть, — сказал Бен.

— Тогда поедем утром.

— Я встречусь с тобой в отеле за завтраком. В восемь.

— Договорились, — ответила я. — Что собираешься делать сейчас?