Жатва

– Систолическое давление держится на девяносто пяти. Пульс – сто десять. В один из периферических сосудов ввели изотонический раствор… Кажется, она начинает двигаться.

– Двигаться ей сейчас ни в коем случае нельзя.

– Мы уложили ее на спинальный щит с фиксатором головы.

– Хорошо. У нас все готово. Ждем вас.

– Будем через минуту. Пока, Бейсайд.

…Свет.

И боль. Короткие, резкие вспышки боли в голове.

Она пробовала крикнуть, но из горла не вырвался ни один звук. Пыталась отвернуться от слепящего света, но ее шею сжимал тугой ошейник. Ей казалось: если нырнуть из света в темноту и зарыться там поглубже, боль исчезнет. Собрав все силы, она попыталась вырваться из ремней, которыми были стянуты ее руки и ноги.

– Эбби! Эбби, не вертитесь! – потребовал чей-то голос. – Я должен посмотреть ваши глаза.

Она повернулась в другую сторону. Ремни больно впились в запястья и лодыжки. Только сейчас она поняла: ее тело вовсе не парализовано. Просто она лежит на каталке, связанная по рукам и ногам.

– Эбби, это я, доктор Уэттиг. Посмотрите на меня. Посмотрите на свет. Это важно. Не закрывайте глаза. Не закрывайте.

Она открыла глаза, хотя свет его ручки-фонарика напоминал лезвие, проникающее до черепа.

– Водите глазами за лучом. Еще. Прекрасно, Эбби. Оба зрачка нормально реагируют на свет. Глазодвигательные мышцы в порядке.

Уэттиг щелкнул кнопкой. Луч погас.

– Но компьютерную томографию все равно надо сделать.

Теперь глаза Эбби различали очертания. Голова доктора Уэттига частично заслоняла рассеянный свет операционного светильника. Она видела и голову, и тень от головы. В поле ее зрения попадали и другие головы, а также белая занавеска, похожая на облако.

Левую руку пронзила боль.

– Не дергайтесь, Эбби, – произнес мягкий женский голос. – Мне нужно взять у вас кровь на анализы. Пожалуйста, полежите спокойно. Я должна заполнить несколько пробирок.

– Доктор Уэттиг, рентгеновская установка готова, – произнес третий голос.

– Подождите немного, – ответил Уэттиг. – Иглу для капельницы нужно взять покрупнее. Шестнадцатый номер. Начинайте.

Теперь боль пронзила правую руку. Как ни странно, эта боль вывела ее разум из замешательства и заставила работать с предельной ясностью. Эбби точно знала, куда она попала. Она не помнила, как здесь очутилась, но место, где она находилась, называлось отделением неотложной помощи клиники Бейсайд. Если она здесь, да еще в таком состоянии, значит случилось что-то чудовищное.

– Марк, – пробормотала она и попыталась сесть. – Где Марк?

– Не двигайтесь! Вы трубку капельницы собьете!

Чья-то рука надавила ей на локоть, припечатав руку к каталке. Прикосновение отнюдь не было мягким. Они все вместе издевались над ней, кололи иголками и обращались как с пойманной зверюшкой.

– Марк! – крикнула она.

– Эбби, послушайте меня.

Это снова был Уэттиг. Она узнала его тихий, нетерпеливый голос.

– Мы пытаемся с ним связаться. Наверняка он скоро приедет. А сейчас вы должны нам помогать, иначе мы не сможем помочь вам. Это понятно? Эбби, вы меня понимаете?

Его лицо подействовало на нее сильнее слов. Эбби затихла. Как часто, еще будучи ординатором, она холодела от взгляда его голубых, ничего не выражающих глаз. Сейчас, пригвожденная к каталке, она чувствовала не робость и не волнение. Страх. Ей было страшно. Очень страшно. Она оглядела палату, ища хотя бы одно дружественное лицо. Но все, кто находился рядом с нею, были слишком заняты пробирками с кровью, трубками капельниц и показаниями приборов.

Потом занавеску отодвинули. Каталка тронулась. Ее куда-то везли. Мелькали люминесцентные трубки под потолком. Ее увозили в недра клиники. В логово врага. Она даже не пыталась сопротивляться. При связанных руках и ногах не больно-то повоюешь.

«Думай, – мысленно приказала она себе. – Ты должна думать».

Каталка завернула за угол. Эбби узнала отделение рентгенологии. Возле каталки появилось новое лицо. Мужское. Оператор компьютерного томографа. Друг или враг? Как распознать? Тем временем ее перенесли на стол. Появились новые ремни: на груди и бедрах.

– Лежите совсем тихо, – сказал ей оператор. – Иначе все придется повторить сначала.

Над ее головой нависла арка сканера. Это не было замкнутое пространство, но Эбби нашла у себя все симптомы клаустрофобии. Она вспомнила впечатления своих пациентов, проходивших компьютерную томографию: «Все равно что засунуть голову в точилку для карандашей». Эбби закрыла глаза. Вокруг щелкал и негромко гудел томограф. Она заставляла себя думать. Вспоминать, как и почему здесь оказалась.

Эбби вспомнила, что села в машину и поехала. Добралась до платной магистрали. Дальше пленка ее воспоминаний обрывалась. Это называлось ретроградной амнезией. О самой аварии она вообще ничего не помнила. Однако события, приведшие ее к той точке, постепенно всплыли в памяти.

Пока длилось сканирование, она вспоминала и к моменту его окончания соединила разрозненные куски. Картина не была цельной, но достаточной, чтобы Эбби поняла, как ей действовать дальше, если она хочет остаться в живых.