Жатва

– Я пытаюсь установить, есть ли в обстоятельствах смерти миссис Аллен моменты, требующие полицейского расследования. Как вы считаете, есть?

Эбби молчала.

– Бренда Хейни получила анонимное письмо. В письме утверждалось, что смерть миссис Аллен не была вызвана естественными причинами. У вас есть основания… любые основания… предполагать, что это действительно так?

Кацка предвидел несколько вариантов ответа. Эбби могла рассмеяться и назвать его вопрос нелепым. Она могла сказать, что у Бренды Хейни не все в порядке с головой. Наконец, Эбби могла удивиться и даже рассердиться, что ее вынуждают отвечать на подобные вопросы. Все это было бы вполне нормальной, предсказуемой реакцией. Однако Кацка никак не ожидал услышать то, что он услышал.

Эбби вдруг побледнела.

– Детектив Кацка, я отказываюсь отвечать на ваши дальнейшие вопросы, – тихо произнесла она.

Едва полицейский ушел из библиотеки, Эбби в панике бросилась к ближайшему телефону и послала Марку сообщение на пейджер. К счастью, он сразу же ей позвонил.

– Этот детектив опять приходил, – прошептала она в трубку. – Марк, они знают про Мэри Аллен. Бренда успела сунуться в полицию. Коп расспрашивал меня об обстоятельствах смерти Мэри.

– Надеюсь, ты ему ничего не стала рассказывать?

– Нет, я… – Эбби шумно вздохнула, почти всхлипнула. – Марк, я вообще не знала, что ему говорить. Думаю, он и так что-то заподозрил. Я напугана. Он это понял.

– Эбби, слушай меня внимательно. Важно, чтобы ты правильно себя вела. Ты ведь не проболталась ему про морфин в твоем шкафчике?

– Марк, я едва ему это не сказала. Я была готова рассказать обо всех своих опасениях и подозрениях. Может, и надо было? Просто взять и рассказать, как есть?

– Ни в коем случае.

– Но почему? Не лучше ли самой рассказать? Он же все равно узнает. Рано или поздно он докопается. Я даже уверена.

Эбби снова вздохнула. Глаза защипало от подступивших слез. Еще минута, и она разревется. Здесь, в библиотеке, вызывая недоуменные взгляды.

– Я не вижу другого выхода. Я должна обратиться в полицию.

– А вдруг они тебе не поверят? Им достаточно узнать о морфине в твоем шкафчике – и все. Традиционный сценарий и очевидные выводы.

– Тогда что мне делать? Ждать, пока меня арестуют? Я этого не вынесу. Не смогу. – Ее голос дрогнул, и уже слабым шепотом Эбби повторила: – Не смогу.

– Пока у полиции нет против тебя никаких улик. Я ничего не стану им рассказывать. Уэттиг и Парр – тоже. Им огласка нужна ничуть не больше, чем тебе. Держись, Эбби. Уэттиг делает все, что в его силах, чтобы вернуть тебя в ординатуру.

Эбби немного успокоилась. Когда она заговорила снова, ее голос был тихим, но более уверенным.

– Марк, а если Мэри Аллен действительно убили? Тогда просто необходимо провести расследование. И лучше, если мы сами придем в полицию.

– Ты всерьез решила это сделать?

– Сама не знаю. Я постоянно об этом думаю. Нам следует пойти в полицию. Мы даже обязаны. Морально и этически.

– Тебе решать. Но я хочу, чтобы ты серьезно и обстоятельно подумала о последствиях.

Эбби и об этом уже думала. Думала об огласке. О возможности ареста. Эти мысли не давали ей покоя. С одной стороны, она понимала, что должна сделать решительный шаг, а с другой – боялась.

«Я трусиха. У меня пациентка умерла. Возможно, ее убили, а я лишь трясусь за собственную шкуру».

В зал вернулась библиотекарша, толкая скрипучую тележку с книгами. Усевшись за стол, она принялась ставить печати на внутренние страницы обложек. Шлеп. Шлеп.

– Эбби, прежде чем что-то сделать, основательно подумай, – сказал Марк.

– Потом поговорим. Мне надо идти.

Эбби повесила трубку. Она никуда не пошла, а вернулась за стол и вперилась в ксерокопии журнальных статей. Это был результат ее сегодняшней работы. Все утро она выбирала и копировала статьи. Врач, которому запрещено приближаться к пациентам. Хирург, изгнанный из операционной. Медсестры и санитарки не понимали, что случилось с доктором Ди Маттео. Наверняка уже поползли слухи, один другого нелепее. Утром, когда Эбби ходила по палатам, разыскивая доктора Уэттига, все медсестры (украдкой и открыто) смотрели на нее.

«А что они говорят за моей спиной?»

Она боялась узнать об этом.

«Шлеп-шлеп» прекратилось. Библиотекарша, забыв о книгах, тоже во все глаза смотрела на Эбби.

«Вот и она, как все в клинике, строит домыслы».

Покраснев, Эбби собрала листы в общую кипу и отнесла к столу библиотекарши.

– Сколько тут листов?

– Они все для доктора Уэттига. Оплата за счет ординатуры.

– Мне необходимо знать точное количество листов. Я веду журнал копирования. У нас такие правила.

Эбби не оставалось ничего иного, как взяться считать листы. Уж ей ли не знать характера этой женщины! Библиотекарша работала в Бейсайде со дня открытия клиники. Каждый новый выводок интернов узнавал, что правила в библиотеке устанавливает она. Эбби злилась на придирчивую библиотекаршу, на Бейсайд и на хаос, в какой превратилась ее жизнь. Но воевать с библиотечными правилами было глупо, и она пересчитала страницы.

– Двести четырнадцать, – объявила Эбби, снова плюхнув кипу на стол библиотекарши.