Читаем Жатва Дракона полностью

Таково было евангелие "Преподобного Смита", как его называли его последователи. Это было полное нацистское вероисповедание ненависти, до мельчайших деталей переведенное с немецкого на язык Среднего запада с примесью Юга. Оно проповедовало в стиле старомодного религиозного собрания на открытом воздухе, где люди привыкли кричать "Аминь!" и "Приди к Иисусу!" И, когда они действительно собирались, то катались в проходах или несли околесицу. Когда преподобный Смит разогрелся, он проревел голосом, заглушающим усилитель. Он снял пиджак, а затем разорвал воротник. Церемонию прихода духа. Пот струился по его лицу, и, когда он вытирал его платком в одной руке, то держал другую наверху со сжатым кулаком, угрожая врагам Господа Иисуса Христа. Когда он закончил, его рубашка была мокрой, а его волосы свисали, как будто он только что вышел из бассейна.

Здесь был демагог, который еще не забыл "бедных и смиренных", и не стеснялся иметь "экономическую программу". Его сердце обливалось кровью за тех, кто жил ниже прожиточного уровня, и он представил для них яркую и сияющую утопию, которая должна была наступить в тот момент, когда удавка Еврейского курса будет снята с их горла. Бедность в современном мире была преступлением, преднамеренно совершённым над людьми международными банкирами, евреями и красными. Ветчина и яйца, тридцатка каждый четверг, шестьдесят в шестьдесят. Эти лозунги оратор взял из Калифорнии. Отмену золотого стандарта у Кофлина. Отмену процентного рабства и упразднение монополий у Гитлера старых Мюнхенских дней.

Все это представление вернуло Ланни пятнадцать лет назад к огромной Bürgerbraukeller, где он впервые услышал двухчасовое выступление Шикльгрубера. Когда этот неизвестный агитатор впервые появился на трибуне, Ланни подумал, что это карикатура на Чарли Чаплина. Но, слушая его и видя его влияние на толпу, американец понял, что это было социальным предзнаменованием. И здесь в Детройте было то же самое, с небольшими изменениями, самыми незначительными. Когда голос Джеральда Смита перестал дрожать, рассказывая матерям и бабушкам в этой аудитории о том, как международные евреи замышляли затащить американских мальчиков в свои европейские войны, и представлял ужасы, которые могут постигнуть этих мальчиков, тогда Ланни услышал стоны и крики слушателей. Оглянувшись, он увидел женщин с искаженными болью лицами и слезами, текущими по их щекам. Его сердце облилось кровью. Ему показалось, что какой-то дьявол делает карикатуру из демократического процесса, сводя его до фарса, доказывая, что люди не способны мыслить и действительно должны управляться хозяином, который будет бить их плетью.

Когда Ланни вышел из мюнхенской пивной, он спросил: "Это немецкий Муссолини?" И теперь он спросил: "Это американский Гитлер?" Он спросил это уважительно и, конечно, без признаков отвращения. – "Мне кажется, у него есть все, что нужно, он понимает американские массы".

"Я согласен с вами", – сказал Форрест Квадратт. – "Я поддерживаю его на эту роль, и вам будет интересно узнать, что некоторые довольно крупные силы поддерживают его сверх всякой меры".

XIII

На следующее утро они отправились в обратный путь, но по другому маршруту. У Ланни были дела с картинами, и его спутник с удовольствием согласился его сопровождать, поскольку он всегда был рад встретить богатых людей, которые могли бы сказать, что случится. Они проехали несколько сотен километров на юг, и по дороге говорили о трех выдающихся личностях, которых они встретили, и о большом городе автомобилей и его будущем. Квадратт считал, что Джеральд Смит сделал мудрый выбор, поскольку Детройту суждено было стать центром американского социального недовольства. – "Подождите, пока Новый курс потратит последний доллар, который сможет занять, и тогда вы увидите, как разверзнется ад".

Ланни согласился. Массовый импорт рабочей силы с юга, и особенно негров, должен был привести к расовым беспорядкам. Нацистский агент протер свои влажные мягкие руки и пробормотал: "Американскому народу действительно придется слушать нас, Бэдд!"

Они прибыли в Цинциннати, в наполовину южный город на берегу Огайо. Это был семейный дом Софи Тиммонс, баронессы де ля Туретт, и место большого завода металлических изделий, которое поддерживало эту рыженькую и пылкую леди в роскоши с тех пор, как Ланни Бэдд мог себя помнить. Некоторые из родственников Софи время от времени приезжали к ней в гости, и Ланни знал их и обещал навестить их и поговорить о картинах. У него был портфель фотографий картин и список цен. Показ фотографий и обсуждение цен заняли целый вечер. Его нацистский друг сидел рядом и думал, что это высококлассный рэкет, но которому не хватало исключительного будущего его собственного. Бывший поэт видел, как в Берлине, Вене и Праге происходят события, из-за которых у него кружилась голова. Он видел себя Gauleiter района Нью-Йорка или даже североатлантических государств.

XIV

Перейти на страницу:

Все книги серии Ланни Бэдд

Агент президента
Агент президента

Пятый том Саги о Ланни Бэдде был написан в 1944 году и охватывает период 1937–1938. В 1937 году для Ланни Бэдда случайная встреча в Нью-Йорке круто меняет его судьбу. Назначенный Агентом Президента 103, международный арт-дилер получает секретное задание и оправляется обратно в Третий рейх. Его доклады звучит тревожно в связи с наступлением фашизма и нацизма и падением демократически избранного правительства Испании и ограблением Абиссинии Муссолини. Весь террор, развязанный Франко, Муссолини и Гитлером, финансируется богатыми и могущественными промышленниками и финансистами. Они поддерживают этих отбросов человечества, считая, что они могут их защитить от красной угрозы или большевизма. Эти европейские плутократы больше боятся красных, чем захвата своих стран фашизмом и нацизмом. Он становится свидетелем заговора Кагуляров (французских фашистов) во Франции. Наблюдает, как союзные державы готовятся уступить Чехословакию Адольфу Гитлеру в тщетной попытке избежать войны, как было достигнуто Мюнхенское соглашение, послужившее прологом ко Второй Мировой. Женщина, которую любит Ланни, попадает в жестокие руки гестапо, и он будет рисковать всем, чтобы спасти ее. Том состоит из семи книг и тридцати одной главы.

Эптон Синклер

Историческая проза

Похожие книги

Образы Италии
Образы Италии

Павел Павлович Муратов (1881 – 1950) – писатель, историк, хранитель отдела изящных искусств и классических древностей Румянцевского музея, тонкий знаток европейской культуры. Над книгой «Образы Италии» писатель работал много лет, вплоть до 1924 года, когда в Берлине была опубликована окончательная редакция. С тех пор все новые поколения читателей открывают для себя муратовскую Италию: "не театр трагический или сентиментальный, не книга воспоминаний, не источник экзотических ощущений, но родной дом нашей души". Изобразительный ряд в настоящем издании составляют произведения петербургского художника Нади Кузнецовой, работающей на стыке двух техник – фотографии и графики. В нее работах замечательно переданы тот особый свет, «итальянская пыль», которой по сей день напоен воздух страны, которая была для Павла Муратова духовной родиной.

Павел Павлович Муратов

Биографии и Мемуары / Искусство и Дизайн / История / Историческая проза / Прочее
Добро не оставляйте на потом
Добро не оставляйте на потом

Матильда, матриарх семьи Кабрелли, с юности была резкой и уверенной в себе. Но она никогда не рассказывала родным об истории своей матери. На закате жизни она понимает, что время пришло и история незаурядной женщины, какой была ее мать Доменика, не должна уйти в небытие…Доменика росла в прибрежном Виареджо, маленьком провинциальном городке, с детства она выделялась среди сверстников – свободолюбием, умом и желанием вырваться из традиционной канвы, уготованной для женщины. Выучившись на медсестру, она планирует связать свою жизнь с медициной. Но и ее планы, и жизнь всей Европы разрушены подступающей войной. Судьба Доменики окажется связана с Шотландией, с морским капитаном Джоном Мак-Викарсом, но сердце ее по-прежнему принадлежит Италии и любимому Виареджо.Удивительно насыщенный роман, в основе которого лежит реальная история, рассказывающий не только о жизни итальянской семьи, но и о судьбе британских итальянцев, которые во Вторую мировую войну оказались париями, отвергнутыми новой родиной.Семейная сага, исторический роман, пейзажи тосканского побережья и прекрасные герои – новый роман Адрианы Трижиани, автора «Жены башмачника», гарантирует настоящее погружение в удивительную, очень красивую и не самую обычную историю, охватывающую почти весь двадцатый век.

Адриана Трижиани

Историческая проза / Современная русская и зарубежная проза
В круге первом
В круге первом

Во втором томе 30-томного Собрания сочинений печатается роман «В круге первом». В «Божественной комедии» Данте поместил в «круг первый», самый легкий круг Ада, античных мудрецов. У Солженицына заключенные инженеры и ученые свезены из разных лагерей в спецтюрьму – научно-исследовательский институт, прозванный «шарашкой», где разрабатывают секретную телефонию, государственный заказ. Плотное действие романа умещается всего в три декабрьских дня 1949 года и разворачивается, помимо «шарашки», в кабинете министра Госбезопасности, в студенческом общежитии, на даче Сталина, и на просторах Подмосковья, и на «приеме» в доме сталинского вельможи, и в арестных боксах Лубянки. Динамичный сюжет развивается вокруг поиска дипломата, выдавшего государственную тайну. Переплетение ярких характеров, недюжинных умов, любовная тяга к вольным сотрудницам института, споры и раздумья о судьбах России, о нравственной позиции и личном участии каждого в истории страны.А.И.Солженицын задумал роман в 1948–1949 гг., будучи заключенным в спецтюрьме в Марфино под Москвой. Начал писать в 1955-м, последнюю редакцию сделал в 1968-м, посвятил «друзьям по шарашке».

Александр Исаевич Солженицын

Проза / Историческая проза / Классическая проза / Русская классическая проза