Жатва Дракона

Сын президента Бэдд-Эрлинг Эйркрафт был, пожалуй, наименее счастливым человеком в этой знаменитой старой церкви. Он мало восхищался Наполеоном Бонапартом и ещё менее его австрийским подражателем. Если бы пожелания волшебным образом исполнялись, то Ади Шикльгрубер в сером пыльнике и все превратились бы в ничто, и их никогда больше не видели и не слышали. В самом деле, Ланни иногда задавался вопросом, не следует ли ему использовать свое привилегированное положение, взять пистолет и застрелить бывшего ефрейтора. Но он понял, что это не поможет. У одиозной нацистской системы появился бы мученик, а Геринг или Гесс продолжили бы. Ничего бы не улучшилось, Франция была повержена, Англия тонула, и судьба свободы и человеческой порядочности лежала на родине предков Ланни за морем. Он подумал: "Мой долг - вернуться назад и заставить Ф.Д.Р. осознать ужас этого кризиса". Но нет, великий президент Соединенных Штатов понимал. Его речи показали это, и он делает все возможное. Он отдаст все свои силы. И рано или поздно свободолюбивый народ Америки тоже поймет. Им придётся решать, что будет доминировать в ближайшие тысячи лет, Новый порядок Гитлера или американская демократия. И в голову Ланни Бэдда, долгое время находившуюся под пыткой рёва нацистских кровавых песен и военных маршей, пришли слова одного из гимнов его страны:

Америка! Америка!

Судьба к тебе щедра,

Стань океанам берегом

Из братства и добра!⁹⁵

Эптон Синклер

ПРИОБРЕТУТ ВЕСЬ МИР

Перевод с английского

Ю.В. НЕКРАСОВА

ЛАННИ БЭДД – 7

ПОДАРОЧНОЕ ИЗДАНИЕ

ДЛЯ

ОЛЬГИ ЮРЬЕВНЫ НЕКРАСОВОЙ

27 января 2020 г.

2020

Издательский дом

ВАРЯГИ СОКОЛЬНИКОВ

Сокольники

____________________________________

КНИГА ПЕРВАЯ

Гонимые безжалостною бурей

⁹⁶

____________________________________

ГЛАВА ПЕРВАЯ

Раны чести

⁹⁷

I

ЛАННИ продолжал думать. Это, должно быть, единственный человек во Франции, который мог улыбаться. По крайней мере, это был единственный, которого встретил Ланни, а Ланни проехал большие расстояния в это время страданий и скорби. Человек, чье имя звучало одинаково при прочтении сзади наперёд так же, как и спереди назад, и который всю свою жизнь считал это приметой удачи. Этот человек был снова у власти. Он победил всех своих врагов, тысячи, даже миллионы. Он сидел за своим столом у окна того, что когда-то было роскошным гостиничным номером, и радостно улыбался посетителю, напоминая ему: "Всё случилось так, как я вам говорил, мсьё Бэдд". Ланни сказал, что это так, и подумал, что смерть ста двадцати пяти тысяч французов, и попавших в плен в десять или двенадцать раз больше, значило для Пьера Лаваля меньше, чем возможность сказать: "C'est moi qui avait raison!"

Это была середина лета 1940 года, и горячий ветер дул с пустынь Африки над равнинами Центральной Франции. Французы никогда не склонны открывать окна, и вице-премьер был плотно закрыт в своем чрезмерно декорированном офисе. Он не следовал летней моде и носил свой обычный черный костюм и белый галстук-бабочку, ставший его торговой маркой во французской политике. Когда он разговаривал, он вытирал свой смуглый лоб и время от времени проводил влажным носовым платком по шее. Элегантность никогда не была его отличительной особенностью, и тот факт, что он накопил сто или двести миллионов франков, не имел никакого значения. Время от времени он жевал свои густые черные усы, и, когда его сигарета догорала до конца, Ланни опасался, что огонь может перекинуться на это украшение. У Лаваля были странные косые глаза, и его враги называли его le fripon mongol, часть этого названия, которая переводилась, как "плут", несомненно, была правдой, а другая половина могла быть правдой. Кто мог сказать?

Обычно он был любителем поговорить, но теперь он решил послушать, потому что его гость только что прибыл из Парижа и разговаривал там с фюрером победивших германцев. У Лаваля были контакты с Парижем, он получал оттуда приказы в более или менее вежливо замаскированной форме. Кроме того, здесь присутствовали представители Германии в Виши, не скрывающие своей власти. Но тот, кто знал лично нацистских лидеров и общался с ними в обществе, мог понимать намеки, которые можно трактовать совсем по-другому. Предполагалось, что американец будет нейтральным, другом обеих сторон. Поэтому монгольский плут задавал один вопрос за другим и внимательно слушал.

Каковы были реальные намерения Гитлера по отношению к la patrie? Что будет, когда Британия выйдет из войны? В какой степени он оставит контроль над французским бизнесом во французских руках? И каково было его отношение к Флоту? Деликатные вопросы, которые государственный деятель не задал бы тому, кому он не доверяет.