Жатва Дракона

Лорел Крестон решила проблему, придумав небольшую мелодраматическую комедию. В ней некие светские американцы сняли виллу на острове Капри. По крайней мере, автор сказал, что это Капри, хотя во всех деталях это был дом Софи, включая скобяную леди из Цинциннати, чьим крашеным хной волосам было разрешено поседеть. Софи с громким смехом и острым языком была отведена роль, которую сыграла в доме Софи сама мисс Крестон. Она спорила со светским молодым щеголем, который называл себя эстетом, обитателем башни из слоновой кости. Но вымышленная Софи назвала его Троглодитом, пещерным человеком, потому что у него не было никакого социального видения, и он не обращал внимания на нищету и коррупцию, которые всем бросались в глаза. Позабавило, что в споре принимал участие местный фашистский чиновник, который вполне мог бы быть Витторио ди Сан-Джироламо, бывший муж Марселины. Вполне возможно, что мисс Крестон встречалась с ним, или, во всяком случае, слышала историю о том, как он украл три картины Дэтаза из кладовой поместья Бьенвеню. Во всяком случае, обсуждение в этой истории было прервано воплями из верхнего этажа. Горничная увидела человека, грабящего шкатулки хозяйки. Грабитель убежал, а фашистский чиновник побежал его искать. Кульминации рассказа приходилась на встречу чиновника с грабителем в близлежащих лесах и дележе драгоценностей. Этот хитроумный план они разработали, как способ наказать американку, которая кощунственно отзывалась относительно дуче и его новой Имперо Романо. Будучи виновной в совершении такого преступления, она едва могла рассчитывать, что фашистские чиновники будут упорно работать над возвращением ее собственности.

Что заставило редакторов принять этот рассказ? По мнению Ланни, это были искусство создания образов и остроумные диалоги. Кульминация этой истории была тщательно подготовлена. Фашистский чиновник был настолько мягким и терпимым, что нельзя было понять, как к нему относиться, получив идею, что последователи дуче были склонны быть несколько самонадеянными. Но обнаружив, кем чиновник был на самом деле, то эффект был подобен удару хлыста, как у О.Генри.

Ланни подумал, что происходит внутри этой маленькой женской головке! Здесь был писатель, который знал, что хочет, старательно собирал материал для этого, и ткал из него материал, вызывавший иронический смех. Ланни, конечно, не беспокоило, как она изобразила его самого. Это был не Ланни, а маска, которую он носил. Он не ожидал, что любой человек с социальной проницательностью будет восхищаться ею. Совсем наоборот, он любил тех людей, которые не любили эту маску. Явление, которое тревожило его мать, которая была так раздражена мисс Крестон. "Это похоже, что ты, посмотрев на неё, в нее влюбился!" – воскликнула Бьюти. Ланни не собирался идти на такие крайности. Но думал, что с ней было бы приятно познакомиться. И он пытался представить себе, на каких условиях они могут стать друзьями. Это должно было бы быть более или менее скрытно, потому что ей не нравились его богатые и важные знакомства, и он не мог объяснить им свой интерес к писателю, который так явно принадлежал к стану врагов.

Мог ли он доверять ей, хотя бы частично? Ланни рассматривал эту проблема в связи с другими людьми, с которыми он встречался. Без исключения, те, кто разделяет его тайну, были старыми и испытанными друзьями. Он приносил им информацию в течение многих лет, и они привыкли к мысли, что он жил двойной жизнью. Они понимали, что они не должны говорить о нем. И если бы их спросили о нём, они покачали бы головами и заявили, что, к сожалению, он потерял интерес к "делу". Но мог ли он ожидать от любой новой знакомой оценки важности этого и сохранения такой тайны? И уж тем более от писательницы, которая жила, превращая свои ограниченные личные переживания в рассказы? В его руках был рассказ под названием "Троглодит". А предположим, что он когда-нибудь попадёт в рассказ под названием "Секретный агент" или, возможно, "Шпион", или "Подполье"?

XII

Погода была приятная, и в пансион он на машине не поехал, чтобы не привлекать к себе внимания. Это было недалеко от музея кайзера Фридриха, и мисс Крестон казалась активным человеком. Он назвал свое имя горничной, и пансионерка спустилась вниз, одетая в то же коричневое клетчатое пальто с норковым воротником и крошечную шляпку в тон. Во время прогулки он рассказал ей, что прочитал ее рассказ. Его оценка литературных качеств рассказа ей понравилась. То, что он ничего не сказал о своём присутствии в нём, вероятно, она сочла любезностью. Он высоко оценил ее работу, и то, что писатели переживают. Без этого жизнь пуста. А с этим все становится возможным. Ее щеки пылали, и, возможно, от зимнего холода, плюс от усилий при ходьбе. Или опять же, возможно от присутствия привлекательного мужчины, хотя и живущего в пещере!