Жаворонок Теклы (СИ)

Последнюю фразу Айвар разобрал и понял, что звонит кто-то знакомый, но голоса он припомнить не мог, к тому же ему было сложно подобрать слова по-русски. Еще несколько лет назад русские друзья отмечали, что у него усилился акцент, а сейчас он уже думал почти исключительно на амхарском.

— Да, это Айвар Теклай, а кто спрашивает? — ответил он наконец по-русски. — И откуда вы знаете мое имя?

— Это Нерина Ким, Айвар… Ну… Нери, из Питера. Помнишь?

Из этих прерывисто и нервно прозвучавших слов Айвар выхватил одно — «Питер», и почему-то именно к нему прибилось все остальное, как бусины к узелку на ниточке. Нерина. Нери, как он называл ее когда-то… Странная история, странная девушка, странное имя, с которым был связан важный перелом в его жизни и одно из самых больших разочарований.

— Да, я тебя слушаю, — сказал он, осваиваясь с еще живущей в памяти речью.

— Ты знаешь, я сейчас нахожусь в Эфиопии, по работе. Мне бы хотелось тебя увидеть, если это будет удобно. Я понимаю, как это неожиданно, но мне очень нужно тебе рассказать кое-что важное.

Айвар чуть помедлил и ответил:

— Вообще-то не вполне удобно — я сейчас живу не в Аддис-Абебе, а довольно далеко от нее, тебе будет сложно меня найти. Ты же наверняка сейчас там?

— Да, но ты скажи, куда мне стоит приехать…

— Лучше всего встретиться в Семере, туда есть прямой рейс, ты узнаешь. Я раз в неделю езжу в этот город к родным, давай там заодно и пересечемся. Только пораньше: в округе плохо с электричеством и мне не хочется потом вести машину в темноте.

Они договорились о дне и времени. Айвар, конечно, был удивлен этим неожиданным звонком и не представлял, что важного ему может поведать эта давно и безнадежно чужая женщина, но в то же время предполагал, что для нее предмет разговора действительно почему-то представляется важным. И по старой привычке понимать и выслушивать других Айвар, иронично подумав: «Да, Теклай, ты неисправим», согласился на него.

2. Кровь и орхидеи

Нерина Ким прибыла в Семерский аэропорт в полдень по местному времени, с людьми, которые согласились проводить ее за определенную сумму. Она приехала в Эфиопию первый раз за двенадцать лет, успев выучиться на социолога и антрополога и поработать в социологическом центре Академии наук, а также написать немало статей для журналов «История и современность» и «Власть».

Любимой темой для Нерины оставались связи русских диаспор за рубежом с исторической родиной, их взгляд на Россию и перспектива возврата в нее талантливых людей. Африка не была ее профилем, но исследовательской группе, занимающейся влиянием православия на динамику развития общества, требовался обозреватель из Петербурга, способный написать актуальный и резонансный материал. Целью группы на данный момент были Аддис-Абеба и Лалибела, основное ядро христианства в Эфиопии.

Научные руководители Нерины имели связи с этой группой, и когда она узнала о грядущем мероприятии, то выразила горячее желание помочь коллегам. Ее порекомендовали, и кандидатура была принята без особых возражений. И теперь она шла по незнакомому прежде ей городу в одном из беднейших регионов страны, где царило запустение, написанное водянистой серо-бурой краской и созвучное тому, что творилось в ее душе.

Нерина сильно изменилась — длинные локоны сменила типичная стрижка дамы, панически боящейся старения, исчез ее блуждающий взгляд, неловкие улыбки и не всегда понятный смех. Теперь она ровно и лояльно держалась со всеми в рамках должной субординации, и прежде живое лицо, и жалкое, и притягательное, выглядело замороженным.

Но обстоятельства, которые подтолкнули Нерину к поездке, удивительно походили на прежние, когда она так же поехала в Африку не столько от тяги к познаниям, сколько из желания убежать от себя. И снова подтолкнул ее к этому Костя, теперь уже Константин Сергеевич Ким и ее законный муж.

Чтобы прояснить, как это все случилось, следует на некоторое время возвратиться в Санкт-Петербург и оглянуться на события, происшедшие вне поля зрения и интереса Айвара, но странным образом связанные с ним.

Нерина не могла никому признаться, что в ту ночь ее толкнуло к Айвару не только отчаяние, но и любопытство. Ей очень хотелось проверить себя: вдруг она все же почувствует то, о чем пишут в тех самых романах, поймет, в чем таинственная ценность секса помимо зачатия? А тут повстречался добрый, деликатный, уступчивый парень, которому в крайнем случае можно просто заплатить.

И на какой-то миг ей показалось, что она нащупала эту ценность: когда тело остается безразличным или даже болит, душа упивается эстетической красотой и пьянящим чувством запретности. Поэтому она не жалела об этом знакомстве, надеясь сохранить о нем добрую память.