Жаворонок Теклы (СИ)

— Но вы же понимаете, дорогая Корналия, чем это кончится, — с сожалением сказал врач, — Сегодня он попросил, завтра потребует, а послезавтра украдет. Мы все его уважаем и любим, но нельзя закрывать глаза на факты. Примите меры, какие сможете, чтобы это не привело к чему-нибудь ужасному.

Тем же вечером Налия вернула мужу спрятанные запасы и с горечью заметила, как нездорово блеснули его обычно сонные глаза. Он сидел с опущенными плечами, босой, плохо выбритый, в полузастегнутой рубашке поверх майки, кожа на запястьях и лодыжках местами была содрана до крови. В таком виде он в последнее время и слонялся по дому, если не мог уснуть в те моменты, когда отцу ничего не требовалось. Но ни она, ни старики, измученные собственной слабостью, ничего не заметили…

Собравшись с духом, она произнесла:

— Только обещай мне, пожалуйста, что больше колоться не будешь.

— Не буду, клянусь, — тихо промолвил Айвар, — Прости, если только сможешь, Налия, но мне тогда стало так страшно! Что же будет дальше…

Он сказал это с такой неподдельной душевной болью, что Налия сразу ему поверила и положила теплую руку на его плечо.

— Знаешь, в последнее время мне часто снится похожий сон, — заговорил он, немного помолчав, — Огромное здание в каком-то мегаполисе, все окна светятся, за каждым идет какая-то жизнь. Длинный коридор, много дверей и квартир. И вот я стою в этом коридоре, прислонившись к стене, и слышу — за одной дверью громкие рассерженные голоса, за другой пугающая тишина, за третьей долго шумит вода, за четвертой кто-то зажигает спичку. Иногда в коридоре появляются и другие люди — кто-то покидает одну из квартир, кто-то идет в гости. И я почему-то знаю, что их ждет, по ту или другую сторону двери. Знаю, что кто-то придет слишком поздно. Только ни во что не вмешиваюсь, продолжаю просто стоять и вслушиваться.

— И что происходит дальше? — спросила Налия, когда вновь наступила пауза.

— По-разному: иногда с потолка капает вода, иногда невдалеке пахнет дымом. Только до меня это все как будто не доходит. Вроде я там, а в то же время меня как бы нет. Вот мне теперь и кажется, что я всю жизнь так прожил, за чужими дверями. Знал, что за ними происходит, кому уготована какая судьба, но ничего не мог сделать. Да никто от меня ничего и не ждал. Вот и сейчас… Я ведь ничего толкового сделать не могу, Налия, я не продлю жизнь твоим родителям и никому другому, я ничего не изменю даже вот в этом крошечном мирке. Я в нем просто есть…

— Вот ты и сказал самое главное, — тихо произнесла Налия.

Тут по лицу Айвара прокатилась одна-единственная слеза и он закопался лицом в ее волосы. Женщина долго поглаживала его по голове и спине, ничего не говоря, затем так же безмолвно нагрела воды и помогла ему умыться и лечь. Но сама Налия в ту ночь так и не могла уснуть, осмысляя свое второе поражение.

По вечерам Айвар всегда смотрел сквозь оконное стекло в темноту и в его глазах неподвижно стояла влага. Не видя никого рядом, он проговаривал вслух странные слова, будто из вымерших языков, и периодически делал резкие движения рукой, словно обрисовывал невидимые силуэты.

— Что все это значит? — тихо спросила однажды Агарь у дочери.

— Не знаю, мама, — призналась Налия, — Может быть, его в деревне колдуны чему-то научили, но меня он в это не посвящал.

От исповеди и причащения перед смертью Соломон отказался наотрез, как и от всякого присутствия в доме духовных лиц в его последние часы. «У нас и так есть один святой» — сказал он коротко и твердо.

Агарь пережила супруга на несколько месяцев и ушла тихо, не мучаясь и не доставляя никому хлопот. Похороны стариков проходили по удивительным африканским обычаям, с красивыми песнями, в которых внешняя бравурность сочеталась с глубокой внутренней болью. Айвар и Налия стояли в первом ряду, вместе с лучшими друзьями родителей, и тоже тихо пели, как делали их предки и другие дети Черного континента, пряча за мелодией душевные надломы.

Вскоре после этого Налия однажды утром застала мужа за неожиданными хлопотами. Он надел отглаженную белую рубашку, тщательно побрился и собрал в рюкзак какие-то вещи. Не помня, чтобы накануне он говорил ей о каких-либо планах, она изумленно спросила:

— Куда это ты собрался?

— Прости, но я не могу тебе сказать, — мягко, но очень серьезно ответил Айвар, — Важно, что я сам это знаю.

— Это как же понимать? — нахмурилась Налия, — Что ты задумал? Ты что, оставляешь меня здесь одну?

— Пока — да, но поверь, что так надо, — произнес Айвар, — Я еду в одно место, которое однажды видел во сне. Его географическое название тебе знать не нужно. Зато мне необходимо узнать ответы на некоторые вопросы, и от них будет зависеть, вернусь ли я.

— Вернешься ко мне или вообще? — тихо сказала жена.

— Не надо раньше времени, — ответил Айвар и бережно погладил ее по голове, — И не плачь, пожалуйста. Я не могу назвать тебе точные сроки, но мне кажется, что ты сама поймешь, если меня уже не нужно будет ждать. И давай больше ничего не говорить, ладно?