Жаворонок Теклы (СИ)

Все осложнило то, что он узнал от Андрея Петровича. Костя понял, что повесил на себя страшный неоплатный долг, и теперь вопрос был в том, как сделать дальнейшую жизнь хоть немного легче. Он уже мало надеялся на будущее с Нериной: любовь к ней превратилась в больную, голодную тягу, он мечтал дарить ей счастье и свет, но почему-то делал ради нее только подлости. И пока между ними будет близость, пусть даже чисто сексуальная, никуда не денутся и темные мысли, недоверие и груз грехов.

И вот появился шанс хотя бы немного освободиться. Он встретил женщину, которая не знает его прошлого и не пробуждает в нем лживого и грубо чувственного зверя, с которой не придется вздрагивать, услышав злосчастное слово «Африка», которая явно будет хорошей и любящей женой и матерью. Да, она любит не его, а то, что придумала о нем, но вдруг именно в этом для Кости спасение от самого себя? Вину перед Айваром все равно ничто не загладит, зато Нерина еще успеет найти свое счастье.

А с другой стороны — вправе ли он обманывать Дарью, питать иллюзии молодой и чистой девушки? Одну такую Костя уже прельстил, и это никому не принесло счастья, да еще загубило чужую жизнь. Так есть ли надежда, что история не повторится? А главное, как скоро ему надоест ее восторг перед его вымышленными добродетелями?

Весь вечер Костя вел этот напряженный диалог с самим собой, наконец собрался с мыслями, написал и отправил Дарье по электронной почте короткое послание. «А это письмо нужно отослать обратно в Эфиопию, — подумал он, — Может быть, ему когда-нибудь удастся его прочесть. Конечно, он меня скорее всего проклянет, но на мне и так всегда было проклятие, хуже не станет. Кстати, а почему? Не знаю. В том-то и проблема, что я не знаю, почему я такой».

Ближе к ночи он сидел в гостиной и вспоминал, как они с женой в прошлые годы встречали зимние праздники в ресторанах, с командой и гостями, а на корейский Соллаль ездили к океану. Елку было не принято наряжать: оба не видели в этом особого смысла, пока нет детей. Однако Нерина когда-то подарила мужу набор новогодних шаров, которые она сама вышила золотыми нитями и инкрустировала мелким жемчугом. На них были сказочные мотивы — жуткие сценки из легенд Чукотки, Якутии и Дальнего Востока, идолы из бересты, духи огня и ветра, дикие звери, людоеды, охотящиеся по тайге за добычей. Перед Новым Годом Костя всегда складывал их в красивую стеклянную вазу и ставил на видное место, а потом убирал до следующего праздника.

И сейчас он тоже не забыл о них. Заново рассматривая шары, Костя решил, что Дарья наверняка была бы в ужасе от подобных фантазий. А вот ему они всегда нравились, только сейчас почему-то стало не по себе — Костя вдруг вспомнил слова из народной чукотской сказки, которую Нерина любила читать наизусть:

«Л юдоед — это не человек, а половинка человека. Прыгает на одной ноге, хватает одной рукой, глядит одним глазом, дышит и даже сопит одной ноздрей. Говорят, что и видит не целое солнце, а только половинку».

«Одним глазом… Только половинку… Твою мать! Что за чушь лезет в голову!» — выругал он себя. И тут с улицы донесся звук подъезжающего автомобиля. На секунду Косте показалось, что это плод разгулявшейся фантазии, но тут же он накинул куртку, быстро надел берцы и вышел за дверь.

Нерина, одетая в пуховик, с волосами, собранными в хвост и прикрытыми шерстяной повязкой, стояла рядом с его внедорожником, который был украшен экслибрисом «К.С.К.», по ее эскизу. Несколько секунд супруги безмолвно переглядывались. Иссиня-черные волосы Кости развевались от ветерка на фоне вечернего неба и поблескивающей в сумерках изморози, и Нерине вдруг показалось, что она видит темный водопад, величаво струящийся по камням под безмятежными ледяными небесами.

«Ну просто Черный Лебедь» — иронично подумала она и не удержалась от усмешки, которую было хорошо слышно в звенящем вечернем воздухе.

— Привет, — наконец сказал Костя, будто и не было их долгой и странной разлуки, — Почему ты заранее не предупредила, что приедешь?

— А что, я могла застать тебя врасплох? — спросила Нерина с улыбкой и подошла к нему. Он протянул жене холодную белую руку, на которой по-прежнему было обручальное кольцо, и она почему-то вздохнула. А лицо Кости осветилось еле уловимой, вызывающей улыбкой, одновременно вспыхивающей озорным огоньком в его чуть «неправильном» глазу.

— Ну что же, с наступающим тебя, — наконец сказал мужчина, — Но все-таки почему ты так внезапно сюда сорвалась? Надеюсь, ничего не случилось?

— Думаю, что случилось, Костик, — ответила Нерина, пристально на него посмотрев, — Ты верно заметил: меня внезапно что-то кольнуло, такое иногда бывает, когда люди подолгу живут вместе. Мне почему-то показалось, что тебе сейчас плохо.

Костя переменился в лице, горько и недобро усмехнувшись.