Жажда

– Немного, – ответил Армилов. – Яда вполне достаточно, чтобы свалить быка, не то что человека.

– Значит, ждать осталось недолго?

– Думаю, да.

– Я заметил, что вы взглянули на часы после того, как мы выпили, – сказал Мериме.

– Да, мне интересно, через сколько времени подействует яд. – Армилов взял свой бокал и, не сводя с нас глаз, осушил его. – Я так понимаю, вы не ощутили никакого привкуса, когда пили? – спросил он. – Простите мое любопытство.

– Ни малейшего, – ответил Мериме. – А вы, Петр Дмитриевич?

– Нет, – процедил я, ожидая, когда яд начнет действовать. – Прекрасный букет.

Меня охватывало тупое отчаяние, и я всерьез прикидывал, не пора ли накинуться на Армилова, попытаться отомстить ему перед смертью.

– Очень хорошо. – Полицмейстер одобрительно кивнул. – Это полезное свойство.

– Я так понимаю, у вас большие планы относительно яда, – заметил Мериме.

– Мало ли что может случиться в жизни. – Армилов пожал плечами и болезненно поморщился, словно это легкое движение причинило ему неудобство.

Должно быть, приступ гастрита от вина обострился.

– Знаете, если бы вы, Инсаров, не сказали, что знаете, где станок, то я не стал бы вас убивать. Кстати, может, поделитесь догадкой? Где он, по-вашему?

– В склепе Вышинских.

Армилов удивленно поднял брови.

– Браво, Петр Дмитриевич! Вы действительно хороший полицейский. Понимаю, почему начальство прислало сюда именно вас. Как догадались, позвольте узнать?

– Мы с доктором посетили склеп вскоре после прибытия в Кленовую рощу, – сказал я и с беспокойством взглянул на часы: сколько нам осталось? – Было заметно, что недавно кто-то там побывал. Полагаю, вы изначально планировали разместить станок в склепе?

– Да, присматривал местечко. Но там оказалось тесновато, да и звук работающего механизма был бы слишком хорошо слышен. Кладбище – место тихое, знаете ли.

– Сторож наверняка заинтересовался бы.

– Да. Может, и не полез бы, побоялся, но слухи по деревне непременно пошли бы.

– А куда вы дели тела Вышинских? Настоящих.

– Тела?

– Их нет в склепе.

Армилов рассмеялся. Лицо его слегка исказилось, словно от боли.

– Помилуйте, Петр Дмитриевич! Этих неприятных господ еще при жизни считали колдунами и кровопийцами. После похорон крестьяне взломали склеп и унесли трупы. У меня в архиве даже рапорт тогдашнего полицмейстера имеется об этом происшествии. Полагаю, тела Вышинских с тех пор закопаны где-нибудь на перекрестке. Возможно, они даже обезглавлены.

– Значит, станок сейчас в склепе? – спросил Мериме.

– Да, доктор. Скоро снова начнет работать.

– Он ведь необычный, так?

– Уникальный, уверяю. Единственный в своем роде.

– А если его уничтожить, то твари, которыми вы наводнили окрестности, исчезнут? Вернутся туда, откуда явились?

Армилов нахмурился и ответил:

– Скорее всего. Но у вас не будет возможности проверить это.

Полицмейстер перевел взгляд на меня.

– Признайтесь, Петр Дмитриевич, вы меня подозревали? Приехали сюда, чтобы вывести на чистую воду? Хотели спровоцировать и добиться признания?

– Разумеется. Вы – при ваших-то очевидных амбициях – остались служить здесь, в Кленовой роще, но при этом не опустились и не отчаялись. Все это говорило мне том, что у вас имеется некий план. Кроме того, во время облавы на цыган вы позже других появились там, где поймали Гизо, а также явно не желали способствовать раскопкам. Все это навело меня на мысль о том, что вы замешаны в здешних преступлениях. Но доказательств у меня не было, а свидетели, как вы сами сказали, мертвы – даже допросить некого.

Армилов расхохотался. Он был бледен – видимо, желудочные боли усилились, – но сохранял веселое настроение. Еще бы! Подлецу удалось выйти победителем из схватки со мной.

– Ну, что ж, Петр Дмитриевич, у вас получилось! – сказал полицмейстер. – Вы заставили меня сделать признание. Вот только чего вам это стоило! – он покачал головой. – Надо же, все-таки раскусили меня. Браво!

– Кстати, это вы подожгли постоялый двор? – спросил я, решив выяснить все до конца.

Яд, похоже, не спешил действовать, так что можно было не торопиться с местью.

– Да, конечно. Это ведь сбило вас с толку, верно? Вы сразу решили, что кто-то пытался уничтожить портрет Вышинских?

– Да, – признался я.

Армилов усмехнулся и проговорил:

– Заодно пожар позволил мне не отряжать людей на ваши раскопки.

– У меня есть еще один вопрос.

– Валяйте, теперь уже все равно, – сказал Армилов.

Эти слова прозвучали как-то нечетко. Он слегка нахмурился.

– Однажды ночью я увидел в своем номере женщину, суккуба. Я стрелял в нее, но промахнулся. Это была одна из ваших актрис?

– Нет, – с усилием проговорил Армилов. – Думаю, в тот вечер вы просто перебрали, – он попытался улыбнуться, но вышла только болезненная гримаса.

Значит, как я и думал, суккуб был лишь плодом моего воображения. После смерти Маши и Олежки меня иногда посещали видения. Должно быть, их гибель что-то непоправимо надломила в моей душе. Вероятно, призрак женщины, взывающей к возмездию, тоже был галлюцинацией. Хотя… кто знает. В конце концов, мир полон необъяснимого.

– Вам плохо? – участливо спросил Мериме Армилова.