Жажда

— Что поделаешь, все в голове перемешалось, — пробормотал человечек, вытирая лысину красным, очень грязным платком. — Я Мохай, мастер с мельницы, — представился он Теодореску. — Едут, товарищи, едут.

— Раз так, то подождем, — проворчал себе под нос Арделяну. Было видно, что все в нем кипит и он едва сдерживает возмущение. Джеордже подошел к окну и приложился лбом к стеклу. Он знал Арделяну еще до войны, когда тот работал механиком на мельнице Паппа в Лунке. Джеордже относился к нему, как ко всем жителям села, с доброжелательным, но рассеянным вниманием. Когда он, вернувшись в село, поинтересовался, где Арделяну, ему сказали, что тот погиб в Гурахонце во время бомбардировки.

Видневшиеся из окна серые улочки обезлюдели, дома казались брошенными, среди улицы разгуливал чем-то очень озабоченный петух. Мохай тяжело вздыхал, покашливал, но Арделяну не обращал на него никакого внимания. Тогда старик начал объяснять, судя по тону, уже не менее, чем в десятый раз.

— Конечно, я виноват, не организовал как следует… Только не гневайтесь… Люди ничего не знают. Но я говорил им много, много раз и вчера тоже, что такое классовая борьба, кто наши враги, кто союзники… Теперь, когда приедут товарищи, мы все разрешим. А пока — подождем.

— Чего подождем? — обернулся к нему выведенный из себя Джеордже. — Что нам ждать? Пока придут сюда поджигать?

— Черт их знает. Что за люди эти крестьяне, — вздохнул Мохай. — Никак их не поймешь. Спекулянты, набитые деньгами. Дерут с рабочих шкуру.

— Все? — сквозь зубы спросил Арделяну.

— Нет. Не у всех есть деньги для спекуляции… Но все не прочь заняться этим. Никак не насытятся, проклятые… А теперь, извольте, бьют рабочих.

— Рабочих не побьешь, — перебил его Арделяну. Он глубоко вздохнул, угрожающе покраснел и, наконец, не выдержал.

— Да и ты не…

— Что не?.. — испуганно пролепетал Мохай.

— Ничего…

— Нет смысла ждать, — вмешался Джеордже. — Никакого смысла. Надо пойти на улицу и поговорить с людьми.

— Не слушают! — воскликнул Мохай. — Знаю я их… Особенно этих бандитов из Лунки. Все железногвардейцы, шовинисты как на подбор.

Джеордже потерял терпение. В душе он с удивлением спрашивал себя: что это — страсть, которой он прежде у себя не замечал, или просто нетерпение выйти на улицу к восставшим? Против кого? Но теперь обязательно надо действовать, только не пассивно ожидать помощи со стороны. Он убедился в этом еще на войне.

— Этот случай нельзя упустить. Если хотите, я могу поговорить с людьми, — предложил он.

— О чем? — мягко спросил Арделяну.

— О поместье барона Паппа, которое необходимо… поймите меня… необходимо экспроприировать. Товарищ, — почти умоляюще обратился он к Мохаю, — вы потеряли столько времени!.. Люди вернулись с фронта, ждали, надеялись. Им столько наговорили о земле. И никто словом не обмолвился об этом проклятом поместье, которое они ненавидят и мечтают получить.

Джеордже замолчал, удивленный внутренним отзвуком своих слов. Чудо начинало совершаться. Собеседники не знали об этом, он не мог объяснить им, но ему было очень хорошо.

— Как? — бросился Арделяну к Мохаю. — Вы ничего не сделали в этом направлении?

— Нельзя было! — воскликнул тот. — Комендант, бешеный пес, заявил, что расстреляет на месте каждого, кто заговорит об этом… Поместье маленькое, его все равно не хватит на всех. Не помню, как выразился комендант, что это якобы даже не поместье, а образцовая ферма… Там побывал американский журналист, друг Рузвельта.

— Но ведь поместье входит в пределы волости Лунка? — спросил Арделяну.

— Да.

— Хорошо. Я сегодня же поеду туда. До вечера создадим там комиссию для раздела земли между крестьянами. А ты, товарищ Мохай, ответишь перед партией. Почему ты не сообщил партии об этом, боялся, что и там найдутся коменданты?

— Опыта у меня нет, — вздохнул старик, — учиться надо много…

— Чему вы смеетесь? — с удивлением обратился Арделяну к Джеордже.

Джеордже в самом деле улыбался, и от этой улыбки лицо его стало неожиданно молодым.

— Я смеюсь, потому что рад… Здесь чувствуешь, что живешь… — «Здесь сердце революции», — хотелось добавить ему.

На улице захлопали выстрелы. Все замолчали и озабоченно прислушались. Мохай закрыл лицо руками. В комнату, шатаясь, ввалился парень со следами побоев на лице.

— Прибыли рабочие из Арада! — крикнул он.

— Пошли, — сказал Арделяну. — Думаю, что теперь все будет в порядке.

Прежде чем выйти, он застегнулся на все пуговицы и пригладил волосы. Губы у него слегка дрожали.

— Я поговорю с людьми, — предложил Джеордже.

Арделяну кивнул головой.

8