Жажда боли

Следующий день. Рассвет еще не наступил. У Джеймса на краю кровати сидит толстяк и держит в руке свечу. От него пахнет дождем и бренди.

— Как поживает мой чудесный мальчик?

Он протягивает холодную руку и дотрагивается до щеки Джеймса.

— Сегодня? — спрашивает Джеймс. — Я о близнецах. Вы сделаете это сегодня?

— Да, сегодня.

— Мне позволят смотреть?

— Конечно, смотри.

— Они умрут?

— Если да, тебе-то что за дело? Вот кого я бы с удовольствием распотрошил. Готов биться об заклад, у тебя внутри спрятана тайна. Что скажешь, приятель, может, начнем с тебя? Вот уж кто будет лежать смирно. И не пикнет.

Открывается дверь, и в комнату заглядывает мистер Каннинг:

— Бентли?

— Да, Каннинг. Иду.

Они удаляются.

Мальчик лежит в постели, но не спит.

10

Он входит в домашнюю операционную мистера Каннинга через высокую дверь в конце комнаты, ведущую прямо к скамьям на балконе над операционным столом. С ним вместе идет и Молина, зажав под мышкой принадлежности для рисования. Каннинг попросил его запечатлеть все стадии происходящего. Молина выглядит больным, изо рта у него неприятно пахнет. Когда он берется за уголь, руки начинают дрожать.

На Каннинге атласный камзол, белый, расшитый серебряными розами, словно он явился на собственную свадьбу. Рядом уже заняли места господа из научного общества. Они взволнованно и, пожалуй, чересчур громко переговариваются. С неба ровной полосой льется дневной свет, а вокруг стола, пустого деревянного стола, похожего на кухонный, с деревянными подставками для голов девочек, стоят три высоких канделябра, к ним приставлен слуга со щипцами, чтобы снимать нагар. К столу аккуратно придвинуты ящики с опилками.

Открывается нижняя дверь, и входит квартет музыкантов. Они садятся, шелестят нотными листами и придирчиво рассматривают свои инструменты, словно давно их не видели. Играют на пробу несколько нот и замолкают. Далее появляется мистер Бентли со своим ассистентом мистером Гэмптоном и ассистентом мистера Гэмптона швейцаром Лутом, который несет большой поднос, покрытый салфеткой. Господа, сидящие на скамьях, аплодируют. В нужный момент хирурги изящно кланяются. Засим мистер Бентли отходит, направляется к двери, открывает ее и вводит близнецов в операционную залу. Снова аплодисменты. На девочках надето подобие женской сорочки, разрезанной до середины и перевязанной лентами. Аплодисменты становятся все громче. Мистер Каннинг встает, следом за ним встают и остальные. Молина начинает быстро рисовать — уголь скрипит по бумаге. Рисуя, он словно пытается что-то скрыть.

Близнецы смотрят на балкон, скамьи, мужчин в напудренных париках, свежих рубашках, красивых камзолах, склонившихся к ним с любезными улыбками; среди них нет почти ни одного, по чьему лицу не водил бы сегодня парикмахер Каннинга своею бритвою. Близнецы ошеломленно жмурятся. Их одурманили, а может, и напоили. Когда их взгляды останавливаются на Джеймсе, они, кажется, даже его не узнают. На плече у Анны лежит рука Бентли. Между девочками и дверью остановился Лут, словно для того, чтобы загородить им дорогу, вздумай они убежать. Господа вновь усаживаются на свои места, и Каннинг делает знак рукой. Бентли, кивнув, подводит девочек к столу, помогает забраться и укладывает их головы на деревянные подставки. Лут, точно фокусник, вынимает из кулака два платка и покрывает каждой лицо. Платки начинают учащенно вздыматься и опускаться. С подноса снимают салфетку, там, под ней, сверкают хирургические ножи. Бентли и Гэмптон внимательно их рассматривают, как будто решают, не купить ли. Лут что-то шепчет на ухо музыканту, после чего скрипач слегка топает ногой, и зала наполняется изысканной увертюрой из какой-то модной в городе оперы. Хирурги берут в руки инструменты. Ленты на сорочках развязаны. Обхватив бедра девочек, Бентли намечает место и вонзает нож. Тела подпрыгивают. Лут и Гэмптон наваливаются и прижимают их к столу. В зале неожиданно становится жарко. Девочки не кричат, пока Бентли не делает четвертый разрез. Молина со стоном отворачивается. Джеймс подается вперед. Их крик длится около минуты, потом вдруг вырывается фонтан крови, она льется красным потоком, омывая стол. Лут бьет ногой по ящику, чтобы придвинуть его и поймать кровь, но бьет слишком сильно, и кровь хлещет мимо. Гэмптон пытается собрать сосуды, разрезанные Бентли. Найдя один, зажимает его и начинает связывать, но кровотечение не утихает. Музыканты не слышат друг друга — каждый играет, что помнит. У Бентли из рук выскальзывает нож и со звоном падает на пол. Изрыгая проклятия, он хватает с подноса другой. Его фартук весь пропитался кровью. Обернувшись, Джеймс видит, как Молину, согнувшегося в три погибели и пепельно-серого, рвет на собственные ботинки.