Жажда искушения

— Признаюсь, я сама там бывала, — сказала Энн. Она замолчала, вытирая лоб тыльной стороной ладони: здесь было очень влажно и душно. Теперь они отошли от воды. Синди семенила сзади. Казалось, они находятся посреди небытия. Из-за густой листвы и пелены облаков над головой день казался вечером, хотя было всего три часа пополудни, лето, и еще долго должно бы быть светло. Если закрыть глаза, подумала Энн, легко представить, как все это было. Заводи, рабы, угнетение, посильный поиск свободы, ритуальный танец под бой вудуистских барабанов и кровь цыпленка, струящаяся по руке вудуистского проповедника. Богатые плантаторы слышат барабанный бой и знают, что это рабы исполняют свой неистовый танец. И им становится страшно.

— В Мари Лаво, по всей видимости, смешалась кровь белых, черных и индейцев. Она причесывала белых дам и учила их наводить порчу на своих врагов, втыкая иглы в кукол, их двойников. Она также продавала магический порошок «гри-гри», приворотное зелье, порошок от сглаза или для сглаза. Ее дочь, Мари Лаво-младшая, обладала большим влиянием, потом она прославилась своими махинациями и участием в оргиях. В Новом Орлеане теперь, как вы знаете, публично больше не исполняют вудуистских ритуалов. Но кое в чем люди и поныне сохранили старые верования. Правда, Синди?

Синди, догнавшая их наконец, покраснела:

— Что ж, признаюсь, я сама пару раз прибегала к приворотному зелью. А в школе у меня был ужасный учитель, так я сделала из соломы его чучело и истыкала его иглами.

— И что с ним случилось? — спросила Энн.

— Его назначили директором школы, — ответила она, пожимая плечами.

Энн рассмеялась, Грегори тоже давился от смеха. Дельта не казалась теперь такой уж запретной и пугающей. И все же Энн с опаской оглядывалась по сторонам. И радовалась, что она не одна. Дельта была призрачным зеленым миром, накрытым облаками. От внезапного птичьего крика начинало бешено колотиться сердце. Пахло густой зеленью. Она почти видела, как болотные испарения завихрялись в воздухе.

— Однако я знаю случаи, когда колдовство давало результат, — продолжала Синди. Она говорила низким голосом, почти шептала, что добавляло таинственности окружающей обстановке. — Я видела, как сбывается ворожба Мамы Лили Маэ.

— На ком? — заинтересовалась Энн.

— На мужчинах, — безразлично ответила Синди.

— Но может, эти мужчины и так были готовы влюбиться? — предположила Энн.

Синди загадочно улыбнулась:

— Но они влюблялись именно в того, в кого нужно! Уверяю вас, дело было именно в колдовстве!

— Вероятно, вы правы, — рассмеялась Энн. — Имена-то одинаковые, так ведь?

— Чьи имена? — не поняла Синди.

— Джины и Лили Маэ. Они ведь обе — Лаво, да? И печально известная Мари тоже была Лаво, правильно?

— Да, но, кажется, между ними нет родственной связи. Здесь половина населения носит французские фамилии. Порой они почти одинаково пишутся, но это разные фамилии, — возразил Грегори.

Синди хихикнула:

— А может, родственная связь и существует. Я хочу сказать, что Мари Лаво была фигурой особенной из-за этих сексуальных оргий. И наши Лаво, вероятно, просто не захотели иметь с ней ничего общего.

Грегори, шедший впереди, внезапно остановился. Он протянул руку и что-то снял с дерева.

— Что это?

— Злая магия, — пробормотал он, полностью поглощенный тем, что нашел. Потом обернулся к женщинам. В руках он держал маленькую соломенную куколку — не больше трех дюймов ростом. Она была одета в черное платье, волосы — из желтой пряжи, глаза — зеленые пуговицы. В куклу были воткнуты иглы.

У Энн появилось смутное ощущение, что исколотая кукла — это она сама.

— Я думала, что Мама Лили Маэ занимается только добрым колдовством, — тихо проговорила Энн.

— Именно так, — не колеблясь подтвердил Грегори и недоуменно пожал плечами. — Но здесь живут и другие люди. Большинство ее родственников и те, кто не принадлежит к ее роду. Население разное, но… к западу от этих мест обретаются каджуны. Большинство рыбаков живут ловлей речных раков. Ну естественно, есть дети, а дети, знаете ли, любят поиграть.

— Да, дети бывают несносными, — согласилась Синди.

Но Энн заметила, что они с Грегори переглянулись.

Энн могла поклясться, что они тоже заметили сходство куклы с ней.

— Ну, пошли к Маме Лили Маэ, — скомандовал Грегори. — Ее хижина уже близко. Все это полная чушь! — Он бросил куклу на землю и зашагал вперед.

Энн задержалась, глядя в его широкую спину. Потом незаметно наклонилась, подобрала куклу и сунула в карман. Она хотела спросить о ней у Мамы Лили Маэ, когда представится возможность.

— Энн? — позвал Грегори, оглядываясь.

— Иду! — она улыбнулась ему и поспешила вслед.

— Что вас беспокоит? — осторожно спросил он. — Не можете же вы всерьез воспринимать эту куклу?

— Я ведь из Атланты, если помните, — заметила она и быстро прошла мимо.

Конечно, она не воспринимает эту куклу всерьез.

Но, интересно, достаточно ли серьезно она к этому относится?