Жажда искушения

Марк остановил машину у больницы, решительно настроенный выяснить, каково на самом деле состояние Джона Марсела. Оказалось, оно не слишком изменилось, но хорошо, что Марсел продолжает оставаться в больнице. Впрочем, его шансы на выживание и выход из комы чуть-чуть повысились.

Жены Марсела в больнице не было.

Расставшись с доктором, Марк поехал к ней домой. Всю дорогу он ругал себя: ведь он рискует работой, честью, рассудком в конце концов.

С рассудком, видимо, уже не все в порядке.

Он припарковал машину у ее дома, прошел через уютный вестибюль и поднялся на второй этаж. Охраны у ее квартиры больше не было. Он звонил, стучал, звал ее.

Ощущая страшную пустоту внутри и странное чувство тревоги, он спустился вниз и вышел на улицу. Посмотрел на небо. Собиралась гроза. Солнце уже затянула пелена облаков. Надвигался потоп, и ночь в лежащем в низине Новом Орлеане обещала стать сущим адом.

Где она шастает?

Не сходи с ума, сказал он себе. Она имеет право ходить куда пожелает.

Нет, не имеет.

Она ведь ответила на его порыв. Она его хотела, и он полный идиот, что принял все это за стечение обстоятельств и руководствовался пресловутым здравым смыслом. Может, у него никогда и не было этого здравого смысла, просто ему ни разу не встретилась женщина, похожая на Энн Марсел? Была еще одна женщина, но…

Так где же она, черт возьми? И что он, разрази его гром, здесь делает? Вчера вечером он ушел, потому что соблазн держать ее в объятиях, быть с ней показался слишком велик. Желание идти дальше почти ошеломило его. Черт! Но он сохранил самообладание. Ладно, он не сохранил его, он ушел в страшном возбуждении. Тогда зачем вернулся? Зачем он себя терзает? Если только он не послал уже к черту понятие о добре и зле, и работу, и проклятый здравый смысл с этим дурацким делом.

Самым странным и запутанным из тех, с какими ему приходилось сталкиваться. Может, следует остановиться и подождать? И молиться, чтобы Джон Марсел выпутался…

«Ну же, Энн, возвращайся», — раздраженно сказал он про себя.

И напомнил себе тут же, что она имеет право ходить куда ей заблагорассудится.

В клуб, например.

Он вскочил в машину и завел мотор.

Его испугал раздавшийся сигнал. Мимо проезжал Джимми.

— Ее нет дома?

— Нет.

— Ты еще не говорил ей, что личность задушенной девушки — Джейн Доу — установлена?

— Нет.

— Она была на кладбище, знаешь?

— Где она была?

— И в церкви сегодня утром, и на кладбище. То есть она практически не входила в церковь, стояла у входа. У нее был такой вид, какой бывает у людей, приходящих на похороны потому, что они считают это нужным, но не хотят беспокоить тех, кто искренне скорбит, понимаешь?

— Более или менее, — ответил Марк.

Проклятие! Она была рядом весь этот чертов день, а он ее не видел. Выдающийся сыщик, нечего сказать! Но ведь он хоронил Джину. А в мыслях у него уже был еще один труп.

И потом, ему все еще было стыдно за предыдущий вечер, когда ему недостало здравого смысла понять, каким дураком он выглядел. Похоже, она не отдавала себе отчета в том, что он безумно боялся за нее все это время. Может, ему нужно немного остыть? Джон Марсел скорее всего виновен. Все улики против него. Но ей надо быть поосторожнее, а она этого не понимает. Марк сердился и сам удивлялся тому, как он сердился. Можно сказать, страстно. Только страстей тут и не хватало. Лучше бы он к ней никогда не прикасался.

Лучше бы он не уходил вчера.

А теперь у него осталось чувство пустоты, его сжигало сознание того, что она была так близка. И желание. Желание, которое его не покидало. Он хотел большей близости.

Черт, дьявол, она волновала его. Он испытывал к ней нечто. Любовь? Так быстро? Может быть, просто влечение? Что она с ним сделала? Звук ее голоса. Улыбка. Она нравилась ему. Нравился ее талант, ее откровенность и в то же время скромность. Ему нравилась она вся, он восхищался ею.

Нравилась ее внешность: изящная, маленькая фигурка, мягкие, светлые волосы. Да, вот в чем дело, он погрузился в свое желание и тратил время на фантазии — представлял себе ее обнаженной: ее грудь, ее тело.

Джимми продолжал что-то говорить, гримасничая.

— Ей надо бы поостеречься. Она великолепная приманка, если в это замешан кто-то еще. — Джимми замялся. — Обе убитые женщины — настоящие красавицы. Не то чтобы это могло быть так важно. Но она слишком уж активничает. Все время маячит на виду…

— Я собираюсь проверить кое-что в клубе, — сказал Марк.

Джимми мотнул головой:

— Я там только что был. Ты же сам меня туда послал сегодня, не помнишь? Показывал всем фотографию Джейн Доу и набросок ее портрета, сделанный художником, задавал вопросы. Энн Марсел там не было. Она…

Он вдруг замолчал и посмотрел на Марка своими темными печальными глазами, сделавшимися неожиданно большими.

— О черт!

— Что? — спросил Марк. — Джимми, черт бы тебя побрал, что? — Каким бы спокойным он ни притворялся, тревогу, которая в нем поднималась, нельзя было не заметить.

— Я, ну я слышал, как Грегори Хэнсон разговаривал сегодня с Мамой Лили Маэ Лаво.

— Да?

— Он собирался кого-то привезти к ней в Дельту.

— Черт! — закричал Марк. — Черт!