Жажда. Книга сестер

Тетя Бобетт недолго пробыла в клинике по одной простой причине: она чувствовала себя там слишком хорошо. Лекарства не оказывали на нее действия. Она быстро заприметила телевизор и уселась перед ним. Другие пациенты души в ней не чаяли. Когда она выходила в парк покурить, за ней вечно тянулась целая свита обожателей, которым она говорила примерно следующее:

– Вас, дурачков, я люблю. Вы тихие.

Одна из медсестер возмутилась и спросила, на каком основании она противопоставляет себя остальным. Бобетт ответила:

– Я не делаю никакого различия между ними, вами и мной, если хотите знать.

Бабушке задавали кучу вопросов с целью понять, может ли она взять дочь к себе вдобавок к троим сорванцам. Она обреченно согласилась, но просила социальные службы как можно скорее найти для них жилье.

– Уверены ли вы, что ваша дочь в состоянии нести ответственность за своих детей? Она чуть не отправила их на тот свет вместе с собой, равно как и остальных жильцов дома.

– У Бобетт были проблемы с алкоголем. В больнице ее избавили от зависимости.

В ответ на аналогичный вопрос Бобетт заявила, что никогда больше ни капли пива в рот не возьмет. Ее отправили к матери на испытательный срок.

Бабушка объявила ей, что уже стара и не в силах воспитывать таких неуправляемых подростков, как Никки, Ален и Джеки.

– Ничего, теперь я здесь, – отвечала Бобетт.

– Постарайся сама не стать проблемой, а то будет перебор.

Бобетт позвонила сестре поделиться “очередным хамством матери”.

– Извини, – сказала Нора, – но я ее понимаю.

– Черт, не нашла ничего лучше, чтобы меня поддержать?

– Я забочусь о твоей дочери. Это, по-твоему, не поддержка? Пора взять себя в руки, Бобетт.

– Прекрати! Когда ты так говоришь, мне немедленно хочется пива.

Нора повысила голос. Козетта разрыдалась. Тристана догадалась вмешаться и схватила трубку:

– Тетя Бобетт, когда ты придешь? Я так соскучилась!

Между племянницей и теткой была магическая связь. Благодаря взаимному восхищению, они творили друг с другом чудеса. Бобетт замирала от восторга перед этой девочкой, горячо ее любившей. Тристана втайне любила тетку больше, чем мать: Нору она считала холодной конформисткой, и ей нравился пылкий энтузиазм маргиналки.

– Я тоже соскучилась, дорогая моя! Вот увидишь, я вырулю, – ответила Бобетт, которой была невыносима мысль, что она может разочаровать племянницу.

В конце лета освободилась муниципальная квартира поблизости. Перед отъездом Козетты к матери и братьям у них с Тристаной состоялся долгий разговор.

– Знаешь, мне с мамой трудно. Хотела бы я быть на твоем месте. Тебя она уважает, преклоняется перед тобой. А про меня говорит, что я – это она в детстве, что не умиляет ее нисколько.

– Бедная, она себя не любит.

– Бедная тут я! Мне хочется, чтобы моя мать меня любила.

– Мне тоже хочется.

– Да, тетя Нора действительно не слишком добра к тебе.

– Она не злая. Но ее хватает только на отца.

– У тебя хоть отец есть.

– Ну, не то чтобы прямо есть.

– Мне кажется, маме этого недостает. Если б в доме был мужчина, она бы не позволяла себе так распускаться. Иногда ночью я смотрю, как она спит на диване перед включенным телевизором, и думаю, что лучше умереть, чем стать такой, как она.

– Ты не станешь такой.

– Хорошо, а кем я стану?

– Летиция создаст рок-группу. Она будет петь и играть на гитаре. Тебя я представляю себе на ударных.

Козетта в изумлении вытаращила глаза:

– Правда? Ты так думаешь?

– Я уверена.

Произошла любопытная вещь. Радость крестницы длилась не дольше мгновения. Тристана увидела, как ее загоревшийся было взгляд почти сразу подернулся дымкой. Стоило, наверно, спросить почему. Но Тристана сочла, что это будет бестактно.

– Знаешь, Тристана, лучшие минуты моей жизни – те, что я провожу с тобой. Я выпендриваюсь, что-то из себя строю, стараюсь произвести впечатление на вас с Летицией. А когда я одна, мне плохо.

– Это нормально – нуждаться в других. Я тоже люблю с тобой общаться.

– Когда я сейчас говорила о маме, ты, может быть, решила, что я тебе завидую. Нет, я скорее завидую Летиции, хотя и обожаю ее. На самом деле мне бы хотелось быть твоей сестрой.

– Подумай о том, что есть у тебя.

– Ну скажи тогда, что у меня есть хорошего?

– Открою тебе мой самый большой секрет, который я никогда никому не говорила. Я выгляжу тусклой, это меня просто убивает.

– Что ты плетешь?

– Не смейся. Если б ты знала, как это угнетает меня.

– Что у тебя с головой? Ты самый умный и самый интересный человек из всех, кого я встречала.

– Когда я разговариваю, все в порядке. Когда я молчу, меня никто от стенки не отличает. Я маленькая тусклая девочка.

– Поверить не могу, что ты так себя воспринимаешь.

Тристана рассказала Козетте о случайно подслушанном разговоре родителей.

– Тетя Нора и дядя Флоран просто слепые курицы! – выпалила крестница.

– Вот я тебе говорила о рок-группе Летиции, где ты будешь играть на ударных. Ты не спросила, на чем буду играть я. А все потому, что у меня тусклая внешность и меня невозможно представить себе в рок-группе.

– Глупости! Не спросила, потому что ты будешь президентом Франции.