Жажда лазурного дракона

Когда Кайтаран только вывел людей из туннеля, он насторожился: все вокруг пылало, кряхтело и стонало. Трудно было разобрать, кто свой, а кто чужой. Когда его воины последовательно выдавливали врага из деревни, волновался, переживал, что не успеет найти Каяру раньше, чем с ней случится что-нибудь плохое. Но когда правитель зашел в святилище, он впервые за долгое время испугался.

В круговерти и духоте битвы, не замечая ни пролетающих мимо стрел, ни струй смертоносного огня, сидела Каяра, и в охваченных пламенем руках держала голову сияющего небесно-голубого дракона. Зверь не сводил с нее глаз, а по щекам жрицы текли крупные слезы. Слов, что она шептала, было не разобрать, но даже издалека Кайтаран заметил, как сильно ящерке нужна помощь. Метнулся к ней, защитить, спрятать, но черный дракон преградил путь.

Справился не быстро, черный хоть и был немолод, но магией владел лучше, чем телом. К счастью, последнее слово осталось за человеком. Радость, однако, была недолгой. Кайтаран обошел труп врага и понял – опоздал. Оба: и Каяра, и Лазурный, исчезли за плотной завесой кроваво-красного пламени. Холодного и колючего, словно снег в февральскую метель.

Кайтаран не помнил, сколько потратил сил, чтобы пробраться к ящерке. Даже в пылу битвы он редко терял контроль, но тут беспокойство вытеснило расчет, и правитель боролся до последнего, до того момента, когда пламя вновь стало обыкновенным и он смог вытащить Каяру из этого ужаса.

Следом ужас начался для него. Ящерка смотрела на господина и не видела. Глаза ее оставались пустыми, равнодушными и безрадостными. Вероятно, жрица замечала кого-то рядом, но совершенно не отличала, кто именно перед ней. Маг пытался поговорить со своей Каей, но та хоть и отвечала без запинки, выглядела настолько безразличной, что становилось не по себе. Мужчина даже уличил момент и поцеловал ее. Бесполезно. Оттолкнула, окатила брезгливым взглядом, процедила: «Мне надо за травой» и ушла в сторону рощи.

Тогда Кайтаран привел к ней Нуласка. Но и предводителя племени Каяра встретила, как чужого. Вручила отвар «для раненых, а не обожженных» и снова отправилась за ингредиентами. Правда, по тому, как спокойно дракон воспринял происходящее, правитель заключил: Нуласк знает, что случилось, но молчит. И это уже выходило за все возможные рамки!

– Твой господин внимательно выслушает сколь угодно долгий рассказ, – Кайтаран скрестил руки на груди и нетерпеливо постучал пальцами по плечу.

Дракон посмотрел на него, но тут же опустил глаза. Покачал головой.

– Мне нечем обрадовать тебя, Кайтаран, – вздохнул он. – Такое уже было после инициации. Васил говорил: владычица ищет место своей душе в душе Каяры. Сейчас, вероятно, происходит наоборот: душа Каяры ищет, чем заполнить пустоту, – пожал плечами. – Удивительно, что она вообще осталась жива, не иначе как ты удержал ее среди нас своей магией. Если решилась убить Лазурного дракона, значит, готова была уйти следом.

– Когда это закончилось в прошлый раз? – перебил его правитель.

– Сразу как Васил прочел над ней заклинание… – Нуласк прочистил горло. – Оно вернуло нам обыкновенную Каяру. С особенностями, конечно, но та, кого богиня выбрала своей помощницей, не имеет права роптать.

Кайтаран нахмурился.

– Что мешает прочитать заклинание сейчас?

– Господин, – дракон тяжело сглотнул, – каждый из нас может прочитать его, но только Васил мог вдохнуть в те слова жизнь, – грустно улыбнулся. – Людям этого не понять, но мы умираем… Умираем давно и уже даже не пытаемся что-то сделать. Смирились. Наши боги все чаще не с нами, наши дети появляются на свет все реже. Слова наших заклинаний ни для кого не секрет, но среди нас все меньше тех, кто способен воспользоваться ими. В нашей деревне это заклинание подчинилось только мудрейшему. Может, среди драконов, что живут за горами, найдутся еще сильные маги. У нас таких нет. Наш удел – крем и помада для кокеток да отвары от простуды.

– Пусть так, – согласился Кайтаран. – Тогда я хочу видеть слова. Попробую оживить их сам. В конце концов, мне подчинились самые могучие артефакты, неужели не слажу с закорючками?

– Пойдем, – Нуласк зашагал к дому Васила, – записи всегда лежали у мудрейшего.

Они протопали вдоль опаленных домов и сожженных деревьев по дороге, покрытой черной тяжелой пылью. Люди и драконы сообща приводили деревню в порядок, убирали мусор и трупы, отыскивали оружие. Кое-где еще попадались уцелевшие чужаки, в воздухе еще пахло гарью, но приближающийся вечер дал знать о себе приятной неспешной прохладой и подарил долгожданный покой. Кайтаран вздохнул. Как же хотелось побыть с Каей! Не с такой, какая она сейчас, а с той, что улетела от него вчера утром. Зачем отпустил? Почему не уговорил остаться? Глупец… Да, ему нечего ей предложить, и что с того? Разве есть что-то предосудительное в желании оградить от бед? А может, кто-то вправе указывать ему, как именно поступить? До свадьбы он совершенно свободен, и кому какое дело, с кем он скоротает время до церемонии?