Жажда магии (СИ)

Он помнил, как добирался до своего убежища, каких трудов стоило это ему. Несколько раз приходилось останавливаться на отдых, магией, вправляя сломанные ребра, залечивая содранную шкуру, однако даже всей доступной мощи было недостаточно для исцеления, и все время полета Аспекта преследовала боль, к которой примешивалась еще и горечь поражения. Ведь он понимал, что с подобными ранами не сможет сражаться в ближайшее время, не сможет вмешаться в происходящую войну. А значит все планы, все надежды Нелтариона оказались разрушены, его мятеж против кал`дораев и собственных собратьев оказался напрасным и теперь придется пожинать последствия, которые еще предстояло осознать.

Далеко не сразу Аспект заметил, что его раны на порядок серьезней, чем можно было ожидать. Разбитые кости, слезшая чешуя, глубокие ожоги от заклинаний — Аспект и прежде получал подобные травмы, а потому ему казалось, что благодаря имеющейся магической мощи и Душе дракона он легко с ними справится. Однако в действительности он просто не заметил затаившейся угрозы. Боль, мучившая его, со временем только нарастала, раны начинали гноиться и вскрываться, несмотря на прежнее лечение, и, пусть Нелтарион вновь и вновь использовал магию — она давала лишь временное облегчение. Капли крови стекали из трещин на шкуре, забирая силы, чешуя норовила слезть и едва держалась на теле, из открывшихся язв сочился гной. А спустя несколько дней дракона начал мучить еще и страшный кашель, выплескивавший кровь из горла, и в тот момент он осознал, что проклятье добралось до легких.

Страшный недуг вселял страх. Страх, что был связан с беспомощностью пред ним, невозможностью исцеления. Нелтарион догадывался, что ощущает последствия тех чар, что догнали его при бегстве и назначение которых он тогда не понял, но даже если виновными являлись они, как с этим справиться? Дракон вновь и вновь задавался этим вопросом, но не мог найти на него ответ.

Добраться до убежища Нелтариону едва удалось, перепонки на крыльях, даже скрепленные магией, едва могли держать его в воздухе, норовя расползтись на лоскуты, и только благодаря Душе дракона он смог преодолеть весь путь до пещеры. Преодолеть почти в беспамятстве от боли, с разумом, заполненным странными образами и разрозненными мыслями, которые Нелтарион не мог осознать. Все, что было в его силах — двигаться к цели, помогая себе крыльями.

В свою комнату Аспект не пошел, вместо этого, направившись к цехам гоблинов. Одна из мелькавших в голове идей со странной настойчивостью проявлялась в разуме, и требовала осуществления, пусть и могла показаться безумной. Путь дракона отмечала полоса крови, куски отвалившейся плоти, сбитые неосторожным движением камни. Всего этого Нелтарион не замечал, он был не в том состоянии, чтобы осознавать, что под воздействием проклятия уже начал разлагаться живьем. Архимонда не зря считали искусным и могущественным магом — таковым он и был, а еще обладал невероятной злопамятностью, получая истинное наслаждение от удачно исполненной мести и мучений своих недругов.

Аспекту земли удалось добраться до цеха, куда он почти вполз, больше помогая магией, чем собственными конечностями. Магия же удерживала вместе тело исполина, замедляла процесс подстегнутый вражескими чарами. В голове Нелтариона неотступно билась мысль о необходимости помочь магии крепкой сталью, скрепить тело и не только исцелиться, но и стать сильнее! Отомстить им всем за эту боль, спалить Азерот в огне, принести страдание и смерть в каждое сердце, бьющееся в этом мире! Более его не пугала мысль об уничтожении других драконов, любая смерть живого существа могла бы принести успокоение.

Появление хозяина привело к тому, что все обитавшие в убежище гоблины, побросали работу и уставились на хрипящее, изрыгающее проклятия тело. Близко подходить боялись — пусть дракон и был тяжело ранен, все помнили каким он был в гневе и не желали испытывать ярость Аспекта на себе. Лишь старший над гоблинами выступил немного вперед и ждал распоряжений. Но Нелтарион не отдавал их до тех пор, пока не переполз в центр цеха, туда, где располагалось углубление с множеством устройств, позволявших работать с большими объектами — гигантских сверл, подъемных механизмов, расположенных рядом раскаленных печей…

Повернув голову к гоблинам, Аспект выплюнул команды, короткими, рубленными фразами, каждый раз замирая от приступов боли:

— Рубжикс… создай доспех. Прикрепи его к… телу, вгони в… кожу. Я приказываю… Немедленно… Начинай!

— Но господин, вгонять в кожу, что Вы имеете в виду? — залепетал гоблин, которого приказ испугал едва ли не больше вида израненного и пышущего яростью Аспекта.

— Вгони металл в кожу… ничтожество… закрепи между собой… Начинай немедленно или… я найду нового… начальника цеха, — последние слова Нелтарион проговорил уже тише, опустив голову на плиты пола. Силы едва хватало для того, чтобы поддерживать форму и даже говорить он более не мог.

— Скорее, отродья бездны! За работу! — закричал Рубжикс несколько более высоким голосом, чем обычно и гоблины бросились выполнять приказ…