Жажда мести

Он спросил, почему ее не было на работе.

— Я просто сделала себе подарок.

Он смешался и сказал, что позвонит позже.

— Не надо звонить, — она боялась, что он повесит трубку. — Приходи ко мне. Я тебя жду, милый. Не заходи в столовую, я приготовлю поесть.

Добираться Волгину до ее квартиры в Каретном ряду всего полчаса; за это время она успеет приготовить обед: бульон уже готов, стоит лишь заправить его, затем на второе — ветчина с яичницей, которую она так любила и которую наверняка любит Волгин. Самсонова надела ночную рубашку, длинную, с черными кружевами, накинула легкий телесного цвета халатик.

Через полчаса подошла к двери в ожидании звонка, постояла с минуту, и тут же раздался звонок в дверь.

X

Только третьего октября они собрались в колхоз «Первомайский», чтобы отпраздновать месяц своих новых отношений. Все это время они встречались каждый день. Самсонова оформила через знакомых больничный и фактически не появлялась на работе, что крайне тревожило начальство. Сам ректор позвонил ей домой и справился, насколько серьезна ее болезнь.

Когда они выехали, погода была прекрасная. Низкое осеннее солнце посылало на землю свои последние ласковые лучи.

Самсонова улыбалась, поглядывая на Волгина, сидевшего рядом, и он ловил ее счастливый взгляд. Вот уж тот знакомый поворот, мостик через речку и снова поворот, и вскоре на взгорке показались домики колхоза Первомайский. Она остановилась возле реки.

— Устала? — спросил он и поцеловал ее в губы. Она расслабленно улыбнулась в ответ.

— Я не устану, даже если буду ездить с тобой весь день, а скоро ты научишься водить нашу зеленую «Волгу». Кушать не хочешь? В термосе горячий кофе.

— Не хочется.

Они прошли к реке обнявшись, смотрели на воду.

— Вон наш домишко, — показала она рукой. — Там мое окно, а вон твое окно. Я однажды подкралась рано утром к окну, чтобы посмотреть, на какой кровати ты спал. И увидела, — она засмеялась, — ты лежал лицом к окну, и на носу у тебя сидела муха.

— О чем ты думаешь? — спросила она, не отводя глаз.

— О том, о чем и ты, — отвечал быстро он.

— Ты правильно говоришь, — согласилась она, — вон наш дом, сейчас подождем председателя Сигуня, как увидим его, так сразу попросим у него разрешения и остановимся в домике.

— Вдруг он не даст ключ? — спросил он.

— Он? Даст. Он боится меня как огня.

— А как ты думаешь, холодная вода в реке?

— Холодная, не сомневаюсь, но окунуться можно.

Она первая заметила автомобиль председателя и выехала на своей «Волге» навстречу. Она попросила Волгина остаться на берегу, ее смутило, что председатель осудит ее за желание остаться в доме с молодым парнем. Вопрос о ключе был решен в пять минут. Влюбленные присели на крыльце, греясь на солнышке.

— Как здесь хорошо, как прекрасно!

— Жизнь кончилась, начинается торжество, — ответил, не задумавшись ни на минуту, Волгин.

— Что ты сказал? — заинтересовалась она.

— Я говорю, что летом деревья живут и радуются, а сейчас торжество от того, что жизнь летом все-таки была.

— А мне в голову часто приходит мысль, что ведь я старше тебя, и моя жизнь пройдет быстрее.

Они отправились погулять и долго ходили вдоль реки, потом прошли луг и березовую рощу. Они бродили до заката, и их заметили зоркие деревенские бабки.

Когда совсем стемнело, они вернулись в домик. Людмила прихватила с собой хрустальные фужеры. Они пили терпкое грузинское вино, ели бутерброды с гусиным паштетом, с икрой, с семгой и севрюгой. Пили сначала за него и за нее, потом за любовь.

За окном стояла какая-то торжественная тишина, и она предложила искупаться.

Она первая прыгнула, радостно вскрикнула и тут же выбежала обратно. Волгин на мгновение окунулся, холодная вода обожгла его, и весь хмель улетучился. И они бросились к дому с радостными криками, выпили водки и закусили.

Людмила застелила постель и юркнула под одеяло.

— Как холодно! Сейчас согрею, потом можно мужчинам! Скажи, ты меня любишь?

Он наклонился над ней и в ухо прошептал:

— Я тебя люблю! Люб-лю!

XI

Уже поздно ночью они подъезжали к ее дому на Каретной. Темные окна домов означали одно — все спят. Некоторое время они, отдыхая с дороги, сидели в машине и целовались.

Когда они поднялись на пятый этаж и она попыталась открыть дверь, у нее ничего не получилось. Дверь не открывалась.

Она присела посмотреть в замочную скважину, как вдруг неожиданно дверь отворилась, и в дверном проеме показалось широкое большое прыщеватое лицо с сонными маленькими глазками, затем дверь отворилась пошире, и, наконец, перед ними предстал в трусах и майке муж Самсоновой.

— Я смотрю, кто это скребется, — проговорил добродушно он, оглядывая с любопытством Волгина. — А кто с тобой?

— Ты бы оделся, — она нисколько не растерялась, только немного нервничала. Свинцов исчез, наверное, бросился надевать халат. — Володя, ты мой родственник, — шепнула она Волгину.

В дверях опять показался Свинцов, схватился за сумки. Он был в халате и почему-то в военной фуражке.

— Как звать? — обратился он к Волгину. — Я так и понял, что ты уехала за родней.