Жажда. Роман о мести, деньгах и любви

В самый канун нового года, тридцатого декабря Театр современной пьесы давал «Провокацию». Мемзер выбрал этот спектакль именно по названию, его мало волновало содержание, достаточно было того, что название идеально подходило для декорации его собственного спектакля. Дали третий звонок, ушел вверх занавес, обнажив совершенно голую сцену и на ней какого-то смутно знакомого актера в узких брючках, помятой клетчатой рубашке, замшевом пиджачке. Помимо актера на сцене был также стул, гадкий, весь заляпанный краской, и актер, сидя на этом стуле, произносил длинные и непонятные монологи, выбросил за сцену собственные часы-луковицу и в конце первой сцены оказался зачем-то графом. Для пущей убедительности он несколько раз вставлял в глазницу монокль.

Затем появился еще какой-то примелькавшийся в сериалах актер, назвался бароном, сказал, что его только что выпустили из тюрьмы и там, в тюрьме, он стал гомосексуалистом. В зале первый раз полыхнуло смешком.

Теперь это стало непременным в каждом спектакле: несколько забористых ругательств, обязательный намек на извращения. Режиссер таким образом думает потрафить современной аудитории, и летят со сцены в зал заковыристые словечки, сальности, пошлость, приводя в ужас осколки интеллигентной публики, разбросанные по наиболее дешевым в зале местам. Постмодернизм скоро убьет старую добрую культуру, если только раньше сам не загнется. Есть еще надежда.

Вышли на сцену дама и слуга – известный актер, все стали играть всеобщее раздражение, сменившееся суетой в ожидании американского мецената по фамилии Малкович. Здесь Мемзеру стало окончательно понятно, что спектакль плохой, и он зевнул. А на сцене меж тем появились декорации, этот самый Малкович материализовался в виде корифея Юрского, и зал взорвался овацией, но и после явления Юрского ничего любопытного не случилось: скучшейшие, надуманные диалоги, высосанная автором пьесы идейка, два костюмированных бандита в конце первого действия, оказавшихся не бандитами, а частью идейки титулованной дамы. Бандиты немного поглумились над Юрским-Малковичем, постреляли всех, кроме американца, и спустя минуту все так же скучно воскресли, а дама призналась Юрскому, что все случившееся есть наглядная иллюстрация к придуманному ею проекту экстремального туризма для состоятельных иностранцев. Финал был сыгран так себе, но получился неожиданным и потому сорвал аплодисмент.

В антракте Сергей, Мемзер и Наташа единодушно решили хоть немного прогуляться. Особенного места для прогулок не было, кроме как в небольшой зале с фотографиями актеров и оттоманками, которые, впрочем, все как одна были заняты. Троица заняла место у окна, Сергей признался, что хочет бутербродов из буфета, но решили в буфет не соваться. Не отстаивать же, в самом деле, очередь?! Мемзер увлеченно заговорил о чем-то, и впрямь очень интересном. Кажется, он пустился в воспоминания о вьетнамской войне, и Сергей с Наташей невольно увлеклись его рассказом, втянулись, и он показался им куда интересней только что увиденного. Как-то незаметно Мемзер перешел к своему скорому отъезду, внезапно хитро подмигнул, взял жену за руку, притянул к себе и поцеловал в щеку. Оказывается, перед этим он сказал нечто важное, но его словно не услышали. Тогда он повторил, что очень хочет, чтобы она поехала с ним, все уже решено, оформлено, они уезжают с Белорусского вокзала завтра, рано утром, и вернутся не раньше двадцатого.

– Возьмем машину в прокат и поедем куда глаза глядят. Шут с ними, с лыжами. Ради тебя я готов отказаться от привычек, даже если они сугубо полезные.

У Сергея перехватило дыхание, он мгновенно вспотел и закусил нижнюю губу.

– Что с тобой, Сережа? – участливо осведомился Мемзер и тоже взял его за руку. Теперь со стороны казалось, что трое взрослых людей собираются водить хоровод. – Тебе душно? Вообще здесь и впрямь душновато. Как вам спектакль? По-моему, великолепно. И Юрский, и все остальные играют в полную силу, и замысел грандиозный, и драматургия выверенная. Что думаете?

Наташа молчала, стараясь не смотреть на Сергея. Она куда лучше умела держаться, но сейчас была как никогда близка к срыву.

– Я как раз и хотел сказать, что мне как-то не очень, – справившись с головокружительным приливом, ответил Сергей. – Многое непонятно в замысле. Но финал мне понравился.

– Ты молодец, – с усмешкой сказал Мемзер. – Я всегда знал, что в тебе моя порода. Владеешь ситуацией, отвечаешь честно. Думаю, что второе действие все разъяснит. Нам пора в зал.