Жажда смерти

— Да нет, конечно, — поспешно ответил я, жалея о своих словах. — Такие же божий странники, как мы с тобой. Ветром гонимые.

Он подозрительно покосился на меня и вновь впал в тягостное молчание.

— У меня пропал аппетит, — сказал наконец Сырцов. И поскольку я не откликнулся на это сообщение, он прибавил:

— Я перестал спать ночами.

— Я вижу, — коротко отозвался я.

Следы бессонницы и впрямь отчетливо читались на его бледном лице с лихорадочно блестевшими глазами.

— Я не хочу садиться, — в отчаянии пробормотал Сырцов.

— Да тут и не сядешь, — возразил я. — Ни одной скамейки поблизости.

— Легко тебе острить! — заныл он. — Тебе-то ничего не угрожает! Ты же не подписывал документы.

— Документов не подписывал, — согласился я. — Но принимал деятельное участие в организации преступлений. Работал непосредственным помощником начальника шайки.

— За это не сажают, — вздохнул он с сожалением. Мне даже стало неловко и захотелось извиниться.

— Пахомыча закрыли не за документы, — попытался урезонить я его. — Они подсунули ему ствол. То же самое может произойти с любым из нас.

— Им наплевать на меня! — сказал он угрюмо. — Они думают только о себе.

— Кто они? Люди Лихачева?

Он не ответил. Схватив с земли длинную тонкую мокрую ветку, он принялся царапать ею по асфальту. Разумеется, он имел в виду партнеров. И, скорее всего, меня. Их пособника. Это было несправедливое утверждение. Но вряд ли бы ему стало легче, если бы я рассказал, что именно думает о нем Виктор.

— Они сдадут меня, как сдали Пахомыча, — добавил он упавшим голосом.

— Освобождением Пахомыча занимаюсь лично я, — ответил я, стараясь не раздражаться. — До конца недели я его вытащу.

— А если не получится? — недоверчиво осведомился он.

— Значит, мы его вытащим на следующей неделе, — уверенно ответил я. — Готов поспорить.

Внезапно Сырцов остановился и развернулся ко мне.

— Две недели в тюрьме! — выкрикнул он. — Ты представляешь, что это такое?!

— Нет, — сказал я. — Не представляю. Как и ты. Но даже если я напишу на имя Лихачева заявление посадить меня вместо тебя и Пахомыча, он все равно мою просьбу не выполнит.

— Я не переживу этого позора! — захлебывался он, не слушая меня. — Я не смогу! У меня жена и двое детей. Они в андийской школе учатся. На них будут пальцем показывать!

— Ты зря накручиваешь себя заранее, — проговорил я терпеливо. — Мы делаем все, чтобы тебя обезопасить. Храповицкий в первую очередь. Нам нужно только немного времени.

— Ты можешь гарантировать, что меня не арестуют?! — воскликнул он.

Этого я обещать не мог. Но и потворствовать его истерике я не собирался. Чем глубже он проваливался в свои страхи, тем больше глупостей мог натворить. Пора было приступать к процедуре его отрезвления.

— Я могу гарантировать тебе другое, — мягко сказал я. — Что я не побегу в налоговую рассказывать о том, как ты тайком от нас продавал стройплощадки. И не платил с этих сделок налоги. Хотя сумма, кажется, набежала приличная. Больше лимона, если не ошибаюсь.

Он остановился как вкопанный.

— Миллион? — ужаснулся он. — Откуда такие деньги? Ты что говоришь? Да я сроду таких сумм не видел!

— Я не сказал миллион, — поправил я. — Я сказал, больше миллиона. Примерно полтора-два.

— Я не продавал! Не продавал! — закричал он, брызгая слюной. — Это ложь! Вы все хотите от меня избавиться!

Я просто смотрел на него, ничего не отвечая. Он булькнул или всхлипнул, сглотнул и отвернулся.

— Допустим, я продавал, — вдруг торопливо пробормотал он. — Ну и что из этого? Так поступают все в мэрии. Да там и не было миллиона. Тем более двух. Гораздо меньше. К тому же меня, по сути, выкинули из бизнеса. Обо мне забыли. Хотя я лично сделал для Храповицкого больше, чем все остальные директора вместе взятые! А что я получил в результате? Что? Уголовную статью? Десять лет с конфискацией.

Ни одно из его заявлений не было правдой. Да и статью он еще не получил. Но, взвинченный и измученный, он был абсолютно глух к голосу рассудка.

— Если я начну перечислять, что именно ты получил, работая у Храповицкого, боюсь, я не успею закончить до вечера, — проговорил я сдержанно. — Кем ты был до него? Колхозным бухгалтером, если я не ошибаюсь. Сидел на окладе. Премии получал куриными тушками. Или комбикормом. Он сделал тебя богатым человеком. Сколько у тебя было на заграничных счетах в прошлом году? Миллионов пять-шесть? Больше? На скромную жизнь тебе уже хватало. Он назначил тебя заместителем мэра, где ты довольно энергично продолжил свое обогащение, уже не согласовывая это с ним. Или все это ты считаешь недостаточным?