Жажда смысла. Человек в экстремальных ситуациях. Пределы психотерапии

В психотерапии мы имеем дело с людьми, находящимися в критических ситуациях, часто – в неизлечимом или безысходном состоянии, которое может быть поправлено, только если в центре внимания терапевта будет весь человек в единстве его психики, духа и тела. В такой психотерапевтической работе, когда речь идет о смысле жизни и смерти, о смертности и психическом «окаменении», а также о бессмертии, всегда присутствует также вопрос о спасении и о том, что именно спасает от душевного затмения. В этой части книги речь пойдет о духовном измерении в психотерапии, о ее близости к священному, религиозному или нуминозному. Являются ли психотерапия и религия конкурирующими идеологиями или речь идет о встрече и сближении этих двух областей? Как может происходить исцеление при встрече одной личности с другой?

1. Психология и религия Конкурирующие идеологии?

Утолять боль – задача богов.

Гиппократ

Когда-то не существовало разделения на психологию и религию. «Жрец-лекарь» в древности и шаман в так называемых «примитивных» культурах объединяли в себе душепопечение и заботу о спасении и лечении человека. Таким был и великий алхимик Парацельс – не только врачом, но и духовным учителем. И только совсем недавно в масштабах истории человечества, много позже эпохи Просвещения с ее «разделением знания и веры», лишь после открытия Фрейдом бессознательного, возникла современная психология как наука о человеческой душе, которая, вполне в духе позитивистской научной парадигмы, сконцентрировалась на детальном описании и различении наблюдаемых феноменов, как исследователь, глядя в микроскоп, расчленяет насекомое – «наблюдаемый материал» – на составные части. Соответственно, Фрейд принялся тщательно анализировать открытый им новый «объект» – человеческое бессознательное, исследовать и «картографировать» его как только что открытый «темный континент» психики. Его целью было разрушить инфантильную зависимость от власти бессознательного и познать способы влияния всего иррационального, чтобы вернуть человеку его способности и восстановить в своих правах его автономию и здравый смысл. Фрейдовский тезис, что «осознание неосознанного лечит», соответствует библейскому выражению: «И познаете истину, и истина сделает вас свободными»[44]. К. Г. Юнг однажды сформулировал подобную мысль: «Бессознательность – самый большой грех».

В теологии также проходил похожий процесс аналитического вопрошания, в ходе которого на основе позитивистского научного подхода теологи пытались тщательно исследовать библейское откровение и анализировать основы своей веры и догмы тем же методом, как психоанализ поступал с душой, – путем расчленения. При этом они все больше отдалялись от веры как от живительной силы личного опыта и приближались к догматически застывшей науке. Источник, из которого возникла религия как «первооснова бытия», явно начал иссыхать, и многие ранее веровавшие стали покидать церковь, не находя в ней утешения, смысла и опоры и испытывая разочарование. Церковь теряла из виду свою исконную цель – содействовать религиозному переживанию в душе отдельного человека. Эта сфера перешла в ведение психологии и психоанализа, где с открытием бессознательного началась новая эра.

Таким образом, психотерапия унаследовала в известной степени «право заботы о потерянной душе». Сами представители духовенства, в частности цюрихский священник Оскар Пфистер, сопровождавший Фрейда в его самоанализе, предостерегали от слишком узкой интерпретации христианского учения и уже тогда пытались навести мосты между психоанализом и пасторской заботой о душе.

Внутри психоаналитического движения, среди учеников Фрейда, нарастало недовольство позитивистским отношением Фрейда к религии и к поискам смысла, а также его догматичностью по отношению сексуальности. В частности, Юнг решительно отстранился от фрейдовской механистически редукционистской установки и сделал религиозность души и ее архетипическую, нуминозную природу центральной темой своих исследований. Тезис Юнга о «естественной религиозности души» делает религиозную потребность человека и поиск смысла главным мотивом жизни, причем Самость способствует его реализации. Юнг восстановил религиозность в ее правах, считал ее фундаментальным человеческим стремлением и предложил новый образ Бога, за что и был сразу резко раскритикован. Для Юнга образ Бога был «проекцией внутреннего переживания того, что могущественнее человека». Опираясь на религиозные содержания психики, указывающие на «трансцендентный объект», Юнг постулировал, что существует нечто, трансцендентное сознанию, но не считал образ Бога отражением в психике его сущностных качеств, ведь «Бог» непостижим для человека. Юнга упрекали в том, что он дерзко «пропустил» религию через психологию, профанируя священное. И до сих пор упреки в психологизме остаются препятствием для сближения психологии и теологии.