Жажда смысла. Человек в экстремальных ситуациях. Пределы психотерапии

Внимательное изучение текстов представителей логотерапии показывает, что в них разрабатываются темы «коллективной бессмысленности», кризиса смысла нашего времени и «экзистенциального вакуума», проявляющегося как скука и равнодушие, но мы нигде не найдем размышлений о сомнениях в собственных рядах, о возможном кризисе смысла самих логотерапевтов. Франкл убедительно пишет о социогенном неврозе нашего индустриального общества, удовлетворяющего любые потребности, кроме жажды смысла. Однако среди экзистенц-аналитиков сомнение в смысле не выражается; возможно, это стало бы логотерапевтическим «богохульством». Лишь мюнхенский экзистенцаналитик Вальтер Винклхофер написал работу «Синдром выгорания – неизлечимая болезнь нашего времени?» Вместо обычных копинг-стратегий против синдрома выгорания и других расстройств, типичных для профессионалов социальной и психологической помощи, он предложил «действенный специфический антидот» в виде «персональных отношений и открытие доступа к экзистенциальному в себе» (Winklhofer, 1993).

Мы знаем, что и в других терапевтических школах до недавних пор было наложено табу на тему «выгорания», так что ее не обсуждали ни между коллегами, ни тем более на широкой публике. Особенно явно это наблюдалось, когда каждая терапевтическая школа старалась прорекламировать на рынке психологических услуг «свой смысл» – это стало модным понятием. Поиск смысла является «круто актуальным», будь это «горное восхождение, подобно Христу» или «барабанный бой под тосканскими пробковыми дубами», а тот, кто в этом сомневается, отстал от жизни. Похоже, что в экзистенц-анализе с его миссионерской настроенностью вряд ли возможно сомнение в собственных смыслах и действиях. Из-за этого нередко их саркастически высмеивали: например, Гюнтер Андерс замечал, что они хотят «выжать» смысл из всего и вся, даже из полного абсурда, руководствуясь девизом: «Где воля, там и смысл».

Даже если это карикатура на логотерапию, то преждевременное «прописывание» смысла все-таки опасно – не только для клиента, но и для терапевта, который не допускает чувства бессмысленности или беспомощности и тем самым сильно рискует не выдержать своих сверхтребований. Вместо этого, в целях собственной психогигиены, помогающему профессионалу неплохо иногда сомневаться в своем ремесле и в смысле своих действий, а также делить с клиентами их горе перед лицом неотвратимой судьбы, а не суетиться в поисках хоть какого-нибудь смысла. Наряду с поиском смысла, важно и осознание собственного состояния, даже если это бессилие. На контрасте с поспешным терапевтическим оптимизмом (в духе современной эзотерики) утверждение Фрейда «…помочь же им мы не можем» звучит свежо и реалистично, приносит облегчение и даже защищает от «выгорания» лучше, чем безусловная вера в смысл некоей неуязвимой психотерапии. Поэтому непоколебимая вера в смысл, как у основателя логотерапии, нередко действует в качестве запрета на мышление и восприятие, вытесняет и отрицает любое сомнение терапевта в своих действиях, а затем компенсирует его фундаменталистским отношением к смыслу.

Восприятие человеком «запроса на смысл» и то, что конкретная внешняя ситуация является вызовом, соответствует аспекту обнаружения смысла. На основе своей экзистенциальной свободы человек делает выбор – реагировать на этот вызов конструктивно или отклонить его. Человек действительно обладает «волей к смыслу» и имманентным «органом смысла» – совестью, и они подталкивают его к выбору. Когда человек под влиянием «ценностей переживания» вдохновлен окружающим миром, он ощущает необходимость ответственно действовать и начинает осмысленно строить свою жизнь в соответствии с «ценностями творчества». При этом не человек ищет смысл, а сама жизнь ставит перед ним эту задачу. По Франклу, смысл должен быть не изобретен, а обретен, то есть логотерапия больше сфокусирована на обнаружении смысла. В то же время человек побуждается и к активным действиям по созиданию смысла, к самотрансценденции ради мира и людей. Эта моральная обязанность по отношению к окружающим примыкает к «общему смыслу», к важности целостного взаимосвязанного бытия как нового сознания. Приоритетным для Франкла все же остается частичный смысл ответственного поведения, ответ на «требование момента», смысл в жизни, а не смысл жизни. Его труды пронизаны идеями существования осмысленной упорядоченности мира, верой в «сверхсмысл», равный Богу. Но, по его мнению, «ответственность перед» этим высшим смыслом относится к сфере религии и заботы о душе, в то время как логотерапия работает с «ответственностью за» конкретную жизненную ситуацию.