Жажда смысла. Человек в экстремальных ситуациях. Пределы психотерапии

Особый акцент логотерапии, поддерживаемый личным опытом Франкла в Освенциме, ставится на ситуациях, в которых, на первый взгляд, вообще нельзя увидеть никакого смысла. Если неотвратимый поворот судьбы доводит нашу волю и понимание смысла до экзистенциально предельной ситуации, когда и обнаружение, и созидание смысла кажутся невозможными и человеку брошен особый вызов, сумеет ли он обойтись с этим осмысленно? В соответствии с собственным опытом Франкл убежден, что возможна внутренняя позиция на основе «ценностей отношения» и «силы духа противостояния», позволяющая «сказать жизни «да»», принять ситуацию и выработать представление об осмысленной цели в будущем, придать ценность выживанию. Дело или другой человек, которые ждут нас, могут помочь нам выжить. Опыт полной беспомощности и бессмысленности может обратиться в свою противоположность и трансформироваться в переживание смысла. При этом становится возможным обнаружение смысла через принятие неизбежной судьбы и созидание смысла через представление утопической будущей цели, через «жизнь ради чего-то».

Еще раз подчеркнем, что для такого изменения внутренней позиции необходимо достаточно сильное Я, которым Франкл, судя по всему, обладал, но которого часто нет у наших пациентов, и требуется его последовательное развитие с помощью других терапевтических методов. В частности, для этого подходит экзистенц-анализ по Лэнгле.

Вера в смысл или ощущение смысла? О различении онтологического и экзистенциального смыслов в логотерапии

Такой вопрос задал Лэнгле в своей работе, опубликованной в юбилейном издании «Альманаха Общества логотерапии и экзистенц-анализа» (Längle, 1994), где он выявил противоречие между франкловской ветхозаветной строгостью заповедей и недостаточным вниманием к человеческой эмоциональности, поднял тему различения экзистенциального и онтологического смысла. Лэнгле ищет такой смысл, который «больше не нуждается в Боге и…не подразумевает никакой религиозности». Сам Франкл различал абсолютный и универсальный «конечный смысл», «смысл целостности» и «ситуационный смысл». Лэнгле в своем понимании экзистенциального смысла подразумевает Бога, но не так, как Франкл, и этот смысл больше не подчинен «требованию априорной абсолютной осмысленности всего пережитого и выстраданного». Понятие смысла у Лэнгле психологично, больше ориентировано на конкретную жизненную ситуацию и на возможности ее изменения, и ему удается уйти от обвинений в «незаметном и всепроникающем миссионерстве логотерапии».

На сегодняшний день позиция Лэнгле также представляется небесспорной. Его критикуют за редукционизм и «откат к релятивистскому субъективизму», за «отказ от онтологической позиции», без которой психотерапия невозможна. «Мы можем исцелить человека лишь в том случае, если он установит отношения с онтологическим порядком, в котором он находится и участвует», – пишет философ Петер Эггер в ходе полемики с Лэнгле (Egger, 1994, S. 37). Опору на конечный смысл, на онтологическую размерность Эггер считает неотъемлемой от логотерапии: «Конечный смысл означает единство и гармонию с бытием, которое окружает нас и ведет по жизни».

Персональный экзистенц-анализ ограничен лишь экзистенциальным смыслом, который понимают как ориентированность на «оптимальные ценности» и на наилучшие возможности развития личности. Его «метод постижения смысла» разделен на четыре этапа обнаружения смысла:

1) чувственное восприятие;

2) постижение ценностей, возникших из восприятия;

3) выбор и принятие решения;

4) реализация осмысленной цели в деятельности (Längle, 1991, S. 145).

Человек – это «центр активности», творец, преобразователь мира. Такая позиция соответствует вопросу об экзистенциальном смысле: «Что я делаю как творческая, свободная, ответственная личность?» При этом больше нет зависимости ни от чего внешнего, даже от Бога-творца. Постижение смысла – это понимание того, какие есть возможности действовать в конкретной ситуации, выбор одной из них и воплощение своего решения. Это также означает увлеченность жизнью, составление стратегии своей деятельности, освоение новых способов поведения путем добавления необходимых тактических действий. Таким образом, возникает активное участие в жизни и противостояние миру в игровой манере. Этим логотерапевтический анализ преодолевает ограниченность традиционного экзистенц-анализа в духе Людвига Бинсвангера; происходит переход от хайдеггеровского «прояснения бытия» (Seinserhellung) к «прояснению смысла» (Sinnerhellung).