Жажда. Тёмная вода

Кобальт не мог думать ни о чем другом, кроме как о случившемся на Новом Арбате. Его волновала только безопасность мидовцев, и он готов на все, лишь бы оградить их от возможных последствий произошедшего. А они наступят неминуемо — в этом нет сомнений.

Батя кивнул Кобальту, когда тот заглянул в кабинет. Сталкер поздоровался с сидевшим напротив Бати механиком Араратом и сел в сторонке, дождаться, пока они закончат разговор.

— Все видели, как ты позвал Матусевича выйти с тобой в коридор, — говорил Батя обвинительным тоном. — а потом началась драка. Ты выбил ему зуб и сломал нос.

Арарат поежился на стуле. Чистокровный армянин проживал с семьей в правом крыле и отвечал за хранение и отпуск бензина для нужд генераторов и небольшого сталкерского автопарка.

— Не мог же я при женщинах его это, спросить… Кстати, он первым меня ударил. Смотри, как глаз правый отек, не вижу ничего, синяк будет вот такой большой.

Несмотря на худосочную комплекцию, Арарат славился недюжинной силой — без труда тягал бочки с топливом по сто килограммов. Даже повар Матусевич на голову выше него и вдвое тяжелей оказался в проигравших.

— Ты обвинил его в воровстве, — сказал Батя. — Его это оскорбило.

— Он украл мою бритву. Подарок матери.

Батя тяжело вздохнул.

— Володя Матусевич — взрослый человек, семейный, и бритва у него своя есть. Зачем ему твоя?

— Вот и я пришел его спросить, — Арарат развел руки в стороны, демонстрируя непонимание. — а он орать начал, руками махать, про долг какой — то вспомнил. Ну, брал я у него взаймы, так еще в прошлом году, когда сына его водить учил, возместил.

— Он так не считает.

— А, что я бесплатно с его пацаном возился целую неделю? Он же педаль тормоза от сцепления отличить не мог. Умом весь в папашу.

Батя постучал кулаком по столу, призывая собеседника держать себя в руках.

— Ты знаешь правила, Арарат. Взял монеты — возвращаешь монеты.

Арарат покосился на Кобальта в поиске поддержки. Не найдя ее, покивал, признавая поражение.

— Ладно. Моя бритва стоит трех его долгов. Пусть гонит пятьдесят фляг сдачи или бритву возвращает. Три дня ему даю.

— Здесь я сроки устанавливаю, и кто кому и что должен! — по-судейски строго сказал Батя.

Арарат молчал, уставившись в пол.

— И как мне, по — твоему, вас рассудить? Он говорит — не брал бритву. Ты говоришь — брал. Его слово против твоего.

— Так у меня есть доказательство, — воскликнул Арарат. — я видел, как он по лестнице поднимался в мое крыло. Я торопился в гараж, надо было Кобальту выдать бензина, — Арарат для подтверждения своих слов показал пальцем на сталкера. — Знал бы я, что этот жалкий воришка идет ко мне домой, на месте бы его прибил.

— Он ходил в правое крыло на склад за рисом.

— Так ходил на склад, что в квартире у меня отпечатки берцев на полу оставил сорок пятого размера. У меня сорок второй, а кроме меня дома только девки. Кто еще мог оставить?

Повисло молчание. Батя пристально смотрел на Арарата своим привычным оценивающим взглядом. Все знали, что глава Мида видел вранье за километр и, судя по его реакции, армянин говорил правду.

— Я посмотрю, что еще можно сделать.

— Ну, ты поговори с ним еще раз по — хорошему, а? — взмолился Арарат. — У меня нервов не хватает уже, спать перестал. Если бы была обычная бритва, бог с ней. Матери подарок, дорога она мне.

Батя пообещал разобраться и попросил собеседника больше не делать глупостей. Арарат поблагодарил за встречу. Когда дверь за ним захлопнулась, Батя беспомощно почесал лоб и произнес жалобно:

— Как же мне все это надоело… Сил уже нет. Пока я договариваюсь с Кремлем заключить новый контракт на поставку топлива, у меня тут гражданская война зреет. И из — за чего? — он театрально сплюнул, — Бритвы, мать ее.

Батя еще не в курсе всей правды. Если Арарат узнает, что сын Матусевича крутит шашни с его дочерью, может начаться настоящее кровопролитие. Кроме самих влюбленных об их отношениях осведомлен только Кобальт, случайно застукавший парочку на одном из верхних этажей. Сталкер предупредил молодых, что от греха подальше, их связь нужно держать в тайне и впредь.

Батя перевел взгляд на сталкера.

— По глазам вижу, что — то случилось. Говори.

Кобальт в подробностях рассказал о конфликте с дружинниками на Новом Арбате.

— Ёп вашу мать, ребята, что же за день сегодня такой…

— Тела бросили в подъезде старого дома на Никитской. Машину отогнали туда же в переулок, спрятали в траве.

— И на кой черт вы это сделали? — машинально спросил глава общины.

— Нельзя было оставлять трупы на Арбате, Гортранс решил бы, что это мы их убили.

Батя взмахнул руками, словно пытаясь собрать воедино все сказанные слова сталкера.

— Подожди — подожди, видимо, я чего — то не понимаю. То есть два урода решили вас нагреть на пять фляг, в этот момент появился броненосец, и вы четверо вооруженных мужиков не смогли его прикончить? На открытой местности! Одного броненосца?