Жажда/water (СИ)

- И что конкретно вы бы сделали? - насмешливо поморщилась Гермиона. - Похлопали бы меня по спине и посоветовали забить на это? - Она помотала головой. - Вы бы помчались прямо к Малфою и... - Гермиона вдруг замолчала, широко раскрыв глаза. - А откуда вы вообще знаете?

Гарри вздохнул. - Мы с ним поцапались на прошлой неделе.

- Поцапались?

- Наговорили всякого.

- Всякого?

- Какое это имеет значение?

- Господи, - Гермиона не могла скрыть досады. - Это имеет такое же значение, как для тебя - знать про всю эту не относящуюся к делу чушь про префектов и графики.

- Вряд ли это не относится к делу...

- Что у вас случилось?

- Он сказал, что заставил тебя сделать это за него, вот и все.

Гермиона опустила глаза. Ветер слегка утих, и бледное солнце начинало закатываться за деревья. Стало холоднее. И ей было стыдно. - Я не хотела делать его половину, - пробормотала она. - Я бы заставила его, но было слишком поздно, и профессор....

- Тебе надо было сказать нам, - сказал Гарри. - Я понимаю, что это просто дурацкий график, но я мог бы что-нибудь сделать.

- Слушай, - выдохнула она. - В этом вся проблема.

Гарри подождал, но она молчала.

- Проблема? - переспросил он.

- Я буду вам все рассказывать, если ты согласишься не пытаться каждый раз «что-нибудь сделать».

- Я только...

- Или так, или буду молчать, как рыба, и все останется, как есть. Я не хочу беспокоиться еще и о том, как бы не стать причиной ваших разборок. Мне и без того забот хватает. - Гермиона говорила медленно и отчетливо. Гарри знал этот тон. Вряд ли она передумает.

- Если не дойдет до рукоприкладства, - пробормотал он.

- Малфой, конечно, ублюдок, но не думаю, что он может ударить девочку.

- Ты не можешь быть в этом уверена.

- Я думаю, могу.

Гарри посмотрел на свои ботинки, пнул кучу опавших листьев, засунул руки в карманы и сжал кулаки. - Так, это все?

- Я не знаю, - ответила Гермиона. - Все?

- Наверное.

- Больше ничего не хочешь сказать? - спросила она. - Потому что ты должен сказать это сейчас. Я не хочу, чтобы это тянулось дальше и расстраивало Рона.

- Он что, тебе жаловался?

- Тебя это удивляет?

- Нет.

- Так у нас все в порядке? - Гермиона заметила, что он смотрит в сторону. Она помедлила и спросила, понизив голос: - Гарри?

Он поднял голову. В первый раз за долгое время она назвала его по имени. Тепло, разлившееся внутри, заставило его улыбнуться. Гермиона всегда называла его по имени. Задавая вопросы, отвечая, просто болтая. Гарри было неловко, если кто-то другой, кроме нее, так часто называл его по имени. Он даже не подозревал, как сильно ему этого не хватало.

- У нас все в порядке, - кивнул Гарри.

- Есть еще кое-что, - улыбнулась она.

Ее улыбка, Мерлин... Он скучал и по ней. - Да?

- Извинение?

- Валяй.

- Ты, маленький...

- Ладно, ладно, - засмеялся он. - Извиняюсь.

- Как извиняешься?

Гарри закатил глаза. Гермиона и этот старый как мир вопрос. Как извиняешься? Как сильно?

- Так сильно, что я беру на себя всю твою стирку на следующей неделе. Так сильно, что я... составлю тебе компанию в библиотеке и буду таскать твои книги. Так сильно, что я куплю тебе в Хогсмиде сорок этих дурацких шоколадок, которые тебе так нравятся. Так сильно, что я...

- Годится. - Она улыбнулась, приподняв бровь. - За исключением того, что я обойдусь без твоей компании в библиотеке, спасибо большое. Ты только отвлекаешь. Да, и тридцати шоколадок будет достаточно.

- Договорились, - ответил Гарри, и они пошли назад, к замку. Ему было легко. Возмущение по поводу Малфоя и всей этой дурацкой ситуации немного утихло. Всего несколько минут, и Гермиона перестала дуться. Она казалась спокойной и довольной, и он почти хотел взять ее за руку.

Потому что было так странно без их привычного трио. Гарри всегда замечал это раньше, когда уезжал на каникулы. Их легендарное трио ощущалось как нечто правильное, почти как семья. Это и была семья: та, которой у него никогда не было, та, которую он почти создал. Он боялся, только и всего, - боялся, что ее занятость, и то, что она староста девочек, и все время с Драко Малфоем, может все изменить.

Рон и Гермиона были ему как родные. Он чувствовал себя с ними единым целым. И смешные правильные принципы Гермионы, как и ее острый язык, тоже были частью этого. Как и ее упрямая гордость, и идиотская постоянная решимость доказывать, что все они ошибаются. Это для нее так естественно. И Гарри ненавидел эту естественность. Но нуждался в этом. Нуждался в ней. Гермиона и Рон были основой его существования. Он часто задумывался о том, насколько это ужасно.

Может быть, ему придется увидеть смерть одного из них. Он думал об этом, в основном о Гермионе, и его тошнило - настолько вероятным было то, что он увидит ее страдания и гибель. Это вполне могло случиться, учитывая, где они и в какие времена живут. Да хотя бы из-за него самого, и Гарри никогда не позволял себе забыть о том, как опасно для Гермионы и Рона просто быть его друзьями. Вольдеморт все еще на свободе. Где-то. И они были орудиями.