Жажда/water (СИ)

Рон оскалился.

- Ее зовут Гермиона.

Драко фыркнул. - Что, свалилась и спит где-нибудь? Наверное, вчера поздно легла - надо было сделать за меня график, и все такое.

Рон не смог удержаться, чтобы не поправить его:

- Ей надо было переделать свой. Ты был слишком занят, чтобы подгонять свою половину.

К сожалению, было слишком очевидно, что за этим последует.

- Я был слишком занят, Вислый, чтобы вообще что-то делать, - ласково сказал Драко.

- Что это значит, твою мать? - спросил Гарри.

- Это значит, - Драко безразлично зевнул, - что я ничего не делал. Она все сделала сама. Сказать по правде, не хватало еще мне трудиться.

Гарри сощурил глаза.

- Что?

- Чертовски удобно, - продолжил Драко. - Теперь я знаю, что могу запросто скидывать всю работу на нее, в последнюю минуту, и привет-пока. Грязнокровка – что-то типа личного раба.

Гарри шагнул к нему, не обращая внимания на руку Рона, которая внезапно оказалась на его плече.

- Ты извинишься перед ней, - потребовал он.

Драко засмеялся. - Или что? Узнаю пресловутую Поттеровскую ярость?

- Хочешь выяснить? - Гарри пытался говорить спокойно. Рука Рона сильнее стиснула его плечо, но он сбросил ее. - Я в порядке, Рон.

- Он в порядке, мамочка. - прогнусил Драко, - Его только заколдобило по поводу идиотского графика, вот и все.

- В следующий раз, когда я буду разговаривать с Гермионой, - прорычал Гарри, - хорошо бы, она уже получила твои извинения.

Драко посмотрел на свои руки и выковырял грязь из-под ногтя. - Тебе никогда не приходило в голову, что эта сука может сама о себе позаботиться? - протянул он, - Она сделала график. Это ее проблема. Вся эта херня насчет защиты не скрывает того, что ты все время пытаешься забраться к ней в трусы, Поттер.

Гарри шагнул к нему. - Я о ней забочусь, - сказал он. - И буду это делать до конца года, обещаю. Никакие дерьмовые штучки не сойдут тебе с рук, Малфой.

- Оставь это, Гарри, дружище, - осторожно сказал Рон. Запахло неприятностями.

Но первый ход сделал Драко. Он придвинулся к Гарри почти вплотную.

- Я ни за что не извинюсь, ты, нахальный маленький придурок, - выдохнул он. - Я вытрясу из этой суки Грейнджер последние остатки самоуверенности. Даже жалко, что вы не сможете насладиться представлением. - Он усмехнулся. - Достоинства отдельной гостиной. Она действительно весьма приватна.

- Я сказал, - Гарри не сделал ни малейшей попытки отодвинуться от возвышающегося над ним Малфоя, - оставь ее в покое. Не доставай ее.

- Ну, что тебе сказать? - Драко рассмеялся ему прямо в лицо. - Если мне скучно – мне скучно.

Гарри сжал кулаки. Рон торопливо вклинился между ними.

- Отвали, Малфой!

Драко посмотрел мимо него. - Что, не нравится, что я могу сделать с ней все, что мне взбредет в голову, а, Поттер?

- Заткнись.

- Все, что мне захочется, - медленно повторил Драко.

Рон обернулся и перехватил занесенную руку Гарри.

- Брось, Гарри! Этот урод не стоит того!

- Если ты когда-нибудь... - прорычал Гарри, хмуро уставившись на слизеринца из-за плеча Рона, - Клянусь, Малфой, ты об этом пожалеешь.

- Ой-ой-ой, - засмеялся тот. - Кажется, у меня проблемы.

- Я тебя предупредил!

Драко помотал головой, и его улыбка слегка поблекла. - Вам пора бежать, девочки, - сказал он, отходя от Гарри и Рона. - Надеюсь, я никогда больше не увижу вас в коридоре прямо перед отбоем.

- Я сказал, - крикнул Гарри ему вслед. - Только попробуй!

Поворачивая за угол, Драко облизнул губы.

- Долбаные грязнокровки омерзительны, - донесся его голос, усиленный эхом. - Но чего не сделаешь, чтобы достать тебя, Поттер.

Глава 2

Звон серебра и вниз, к земле.

У Драко все тело было в рубцах. Отец бил его не каждый день, но иногда, ночами, почти каждую ночь, Драко приходилось, съежившись, забиваться в угол.

Люциус Малфой был ослепительно красив: ему вслед оборачивались на улицах, при виде его сердца ускоряли бег, в горле пересыхало. Он был всем, чем стремился быть Драко, всем, чем он не был. Никчемный ребенок, постыдный отпрыск. Он не заслуживал права носить фамилию Малфой, потому что Малфой - это не просто имя. Это право на чертово величие.

Когда Драко было четырнадцать, он приехал домой на Рождество. Радость была недолгой — матери не оказалось дома. Отец заставил его три часа практиковаться в заклинаниях, а потом отправил в постель. Драко хорошо запомнил ту ночь: он не спал, читал при свете палочки, вздрагивая всякий раз, когда слышал стоны Люциуса, трахавшего этажом выше какую-то очередную ведьму. На вопрос, почему это была не его мать, та, с которой он спал прошлой ночью, отец впечатал его лицом в стену. Кровь хлестала из раны на голове, а он всхлипывал:

«…простипростиотецпрости…»

Люциус пускал в ход кулаки, чтобы научить сына искусству разрушения. Играй, уничтожай, выигрывай. Это игра, говорил он. Каждый синяк или царапина учили — не задавай вопросов, забудь о совести, живи и продолжай традиции Малфоев. Отец показывал, натаскивал. Драко усваивал и ненавидел, не зная зачем, но принимал, все, до конца, потому что так должен делать Малфой.