Жажда/water (СИ)

— Достаточно, Драко, — прервал Дамблдор, таким нехарактерно решительным для него тоном. — Гарри важен для вас в той же мере, что и вы для него. Он важен для вас в той же мере, как, я полагаю, большинство Слизеринцев для Гриффиндорцев и наоборот. Они имеют значение друг для друга, мистер Малфой, по той простой причине, что только в противостоянии с несогласными с тобой, можно познать столь многое в себе. И если Вы способны пройти через это, если способны преодолеть разногласия и подняться над ними, Вы станете куда более лучшей личностью, чем если бы и вовсе никогда не вступали в конфронтацию.

Драко продолжал молчать. Он не знал, что сказать — как быстро отреагировать, но при этом остаться довольным сказанным. Это было так типично, так очевидно, что Дамблдор воспользуется такой вот аргументацией, своеобразной язвительной сентенцией на эмоциональную реакцию Драко. Но с ним еще не покончено. Еще не совсем.

— Тогда я могу только предполагать, Профессор, — ответил Драко тоном намного спокойнее, чем секундой ранее, — что моя вражда с Гарри Поттером не более, чем необходимое, здоровое упражнение для становления характера, и в один прекрасный день мы сможем стать выше этого. Но до тех пор в травмах, что мы наносим друг другу, нет ничего рискованного.

— Рискованного, Драко? — Дамблдор покачал головой, словно ему стало от этого грустно. Или словно это его разочаровало. То самое отвратительное выражение, что Драко больше всего ненавидел. Он услышал, как Директор глубоко вздохнул. — Хочу задать Вам один вопрос, — начал он, — и хочу, чтобы Вы подумали прежде, чем отвечать в защитной манере, Драко. Потому что это вовсе не обвинение. Это всего лишь обычный вопрос. Считаете ли Вы себя опасным человеком?

Драко моргнул.

И вот опять.

Молчание. Хотя это и был первоначальный план. Молчать. Молчать даже в том случае, если ты знаешь ответ на вопрос. И куда больше причин держать язык за зубами, если понятия не имеешь, что отвечать.

Считаете ли вы себя опасным человеком?

Опираясь на очевидное? Да. Именно так это и воспринимается. Мною. И всеми остальными.

Но это вовсе не тот ответ, который он мог произнести вслух. Это было не просто. Потому что подтекст этого ответа был с явным налетом негатива, да таким, что даже Драко не мог ратовать за него, в отличие от его обычного безразличия к последствиям от сказанного им.

Его отец был опасным человеком. Это была его сущность. Он шел тропой войны. Он был фактически лидером. Дома, в делах — хотя не то чтобы существовало какое-то различие между ними. Это, в понимании Драко, и представляло собой опасность. Отец, который возвращался домой не в духе из-за очередного поражения. Приходивший в бешенство от беспечного замечания матери. Разъярившийся от того, что Драко разбил бокал.

Драко надеялся, что его не сопоставляли с тем значением опасности, что Дамблдор так в легкую упоминает.

Это было сильное слово, даже для Драко. Хотя он прежде и не задумывался о точке зрения других людей, сейчас все выглядело абсолютно по-другому. Хотя Дамблдор и утверждал обратное, конечно же это было обвинение.

Вполне обоснованным, как он прошептал себе где-то в потаенном уголке сознания.

— Позвольте спросить еще кое о чем, Драко, — сказал Директор, выдержав молчание Драко всего лишь около минуты, чтобы удостовериться, что тот вовсе не колеблется с ответом. — Считаете ли вы, что Гарри опасен?

Еще один отсутствующий взгляд.

Опасен ли Поттер?

Это что, важно? Что случилось, то случилось. Он не хотел углубляться в анализ своих собственных умозаключений в присутствии Престарелого Могущественного Альбуса. Не хотел, да и желания ни малейшего не было. Да и не должен.

Он закрыл эту дверь в своем сознании.

Дамблдор даже не шелохнулся, видя нежелание Драко отвечать.

— Я много раз возвращался к мысли, что самое важное и необходимое оружие студента, покидающего эти стены — это ясное осознание собственного я. В это военное время просто необходимо четко знать, кем ты являешься на самом деле. И как представляешь свою роль в происходящем, — Дамблдор мягко улыбнулся. — Естественно, я не делаю вид, будто чудеса случаются, даже если речь о мире волшебников. Я сомневаюсь в том, что хотя бы половина студентов на самом деле знают себя или осознают свое направление по жизни, — он сложил руки перед собой. — Как видите, Драко, вы не одиноки. То, что вы чувствуете — потеря направления, потеря смысла жизни — все это, я полагаю, относится к большинству людей в этой школе — как студентов, так и всех остальных. Вы можете ничего не знать о том, кто вы, Драко. Но вы и не должны знать. По крайней мере, пока, — он помедлил немного. — Но придет время, будет ли это завтра или через десять лет, когда что-то привнесет ясность. Поверьте мне. В не зависимости от нашего желания, что-то укажет нам путь. Нам просто нужно не закрывать глаза. Продолжать держать голову над водой.