Жажда жизни. Повесть о Винсенте Ван Гоге

— Господа и дамы, не угодно ли вам присесть, — обратился к ним Руссо. — Оркестр исполнит для вас одно из моих произведений. Я посвятил его господину Пиллю. Оно называется «Шансон Раваль».

— Сюда, все сюда! — скомандовал Пилль. — Руссо хочет дать нам представление. Жани! Бланш! Жан! Садитесь же. Это будет неповторимо.

Четыре дрожащих от страха мальчика подошли к единственному пюпитру и стали настраивать скрипки. Руссо сел за пианино и закрыл глаза. Через секунду он сказал: «Начали», — и ударил по клавишам. Его сочинение представляло собой наивную пастораль. Винсент старался внимательно слушать, но наглые смешки гостей не давали ему сосредоточиться. Когда музыка смолкла, все шумно зааплодировали. Бланш подбежала к пианино, положила руки на плечи Руссо и сказала:

— Это было так прекрасно, господин Руссо, так прекрасно! Я растрогана, как никогда в жизни.

— Вы мне льстите, мадам.

Бланш взвизгнула от смеха.

— Гийом, вы слышите? Он считает, что я ему льщу!

— Я сыграю вам сейчас еще одно сочинение, — объявил Руссо.

— Спойте нам одну из ваших поэм, Анри. Ведь у вас их так много!

Руссо улыбнулся улыбкой младенца.

— Хорошо, господин Пилль, я спою вам поэму, если угодно.

Он отошел к столу, перелистал пачку бумаг и выбрал какой-то листок. Затем он вновь уселся за пианино и взял несколько аккордов. Винсенту музыка понравилась. Несколько строк стихотворения, которые он уловил, тоже показались ему очаровательными. Но общее впечатление было до нелепости смешным. Все сборище стонало и завывало. Гости тянулись к Пиллю и хлопали его по спине.

— Ох, и проказа же ты, Гийом, ох, и плут!

Кончив петь, Руссо вышел на кухню и принес для гостей несколько грубых, толстых чашек с кофе. Гости выщипывали из печенья зернышки тмина и бросали их друг другу в чашки. Винсент, сидя в углу, молча дымил трубкой.

— А теперь, Анри, покажите нам свои новые картины. Собственно ради этого мы и пришли. Нам хочется посмотреть их здесь, в вашей мастерской, пока их не приобрел Лувр.

— Да, у меня есть несколько недурных новых полотен, — согласился Руссо. — Сейчас я сниму их со стены.

Гости сгрудились вокруг стола, стараясь перещеголять друг друга в комплиментах.

— Это божественно, просто божественно! — восклицала Бланш. — Я должна повесить эту картину у себя в будуаре. Я не проживу без нее ни одного дня! Дорогой мэтр, сколько стоит этот бессмертный шедевр?

— Двадцать пять франков.

— Двадцать пять франков! Вообразите, всего-навсего двадцать пять франков за великое произведение искусства! Вы не посвятите его мне?

— Почту за честь.

— Я дал слово Франсуазе, что куплю для нее одну картину, — сказал Пилль.

И он снял со стены полотно, да котором был изображен некий таинственный зверь, выглядывающий из каких-то сказочных тропических зарослей. Гости все как один бросились к Пиллю.

— Что это такое?

— Это лев.

— Нет, не лев, а тигр!

— А я вам говорю, что это моя прачка: я ее сразу узнал.

— Это полотно немного больше первого, господин Пилль, — вежливо разъяснил Руссо. — Оно оценено в тридцать франков.

— Оно стоит того, Анри, в самом деле стоит. Когда-нибудь мои внуки продадут это прелестное полотно за тридцать тысяч франков!

— Я тоже хочу картину, я тоже! — перебивая друг друга, кричали гости. — Мне надо преподнести ее друзьям. Это же нынче гвоздь сезона!

— Ну, пора идти, — объявил Пилль. — А то опоздаем на бал. Забирайте свои полотна! Когда их увидят у принцессы Брой, будет настоящий фурор! До свидания, Анри. Мы чудесно провели у вас время. Устройте поскорее еще один такой вечер.

— Прощайте, дорогой мэтр! — сказала Бланш, взмахнув своим надушенным платком перед самым носом Руссо. — Я вас никогда не забуду. Вы останетесь в моей памяти навеки.

— Не тронь его, Бланш! — крикнул ей один из мужчин. — Бедняга не сможет заснуть всю ночь.

Они с шумом стали спускаться по лестнице, громко подшучивая друг над другом и оставив за собой аромат дорогих духов, смешавшийся с тяжелыми запахами коридора.

Тео и Винсент тоже собрались уходить. Руссо стоял у стола, уставившись на кучку монет.

— Может быть, ты пойдешь домой один, Тео? — тихо сказал Винсент. — Я хочу еще побыть здесь и познакомиться с ним покороче.

Тео вышел. Руссо и не заметил, как Винсент затворил дверь и прислонился к стене. Он все еще пересчитывал лежавшие на столе монеты.

— Восемьдесят франков, девяносто франков, сто, сто пять.

Он поднял голову и увидел Винсента. В глазах его снова появилось выражение детской наивности. Он отодвинул деньги в сторону и глупо улыбнулся.

— Снимите маску, Руссо, — проговорил Винсент. — Поймите, я тоже крестьянин и художник.

Руссо выбежал из-за стола и горячо стиснул ему руку.

— Тео показывал мне ваши полотна из жизни голландских крестьян. Они очень хороши. Они лучше картин Милле. Я смотрел их много-много раз. Я восхищен вами, господин Ван Гог!

— А я смотрел ваши картины, Руссо, пока эти… валяли тут дурака… Я тоже восхищен вами.

— Благодарю вас. Пожалуйста, садитесь. Возьмите табаку и набейте себе трубку. Сто пять франков, господин Ван Гог, сто пять франков! Я накуплю теперь в табаку, и еды, и холстов!