Жажду — дайте воды

— Э-эй, пан, выйдите встретить гостей!

Появился мужчина в жилете, седоволосый, в руках хлеб-соль.

— О, мы рады вас видеть!

Быстро смастерили деревянные топчаны и разместили у поляка всех моих солдат. Сам я обосновался в соседнем доме, как выяснилось, у батрака. Этот принял меня еще радушнее.

— Все в моем доме принадлежит вам, брат.

* * *

Получили подкрепление. Я поручил командирам взводов провести учения с новичками, а сам вместе с Сахновым отправился на обход вверенной мне деревни. Из окон на нас смотрели улыбающиеся девушки.

— Обольстят ведьмы, как тогда перед Галей ответ держать?..

* * *

У меня испортились часы. Хозяин мой, Юзеф, указал на дом, где, как он считал, жил «большой мастер».

Мастер — радушный лысый старикан. Я протянул ему часы; вдруг из соседней комнаты вышла женщина в домашнем халате, очень красивая и статная. Но на лице и в глазах у нее была тоска. Часовщик оживился:

— Это пани Марта, пан офицер. Актриса, одна из звезд Варшавы. Вот уже пять лет, как она скрывается здесь от фашистов.

Актриса улыбнулась и предложила:

— Будьте моим гостем, пан офицер, заходите.

Я последовал за ней. Маленькая, убогая комнатушка; вся прелесть ее в том, что пахнет она женщиной, от чего мне сразу стало не по себе.

Пани Марта принесла чаю без сахара — мне и себе. Я пил, а руки так дрожали, что половину пролил.

— Тяжело вам, солдатам, — с грустью сказала пани Марта.

— Я уже привык.

— Но вы ведь совсем еще юноша…

Вернувшись к себе, я отдал Сахнову мой трехдневный паек сахара и попросил снести пани Марте. Он нахмурился, но понес. Зато, когда вернулся, на лице у него был разлит телячий восторг.

— Даже на иконах такой не видал, вот те крест! Она передала вам подарок. У нее в комнате в цветочном горшке цветок расцвел. Вот сорвала и велела вам отдать.

Очень красив был синий цветок, только без аромата. Одно слово — пленник зимы.

Сегодня двадцать шестое ноября. Через месяц и два дня мне исполнится двадцать один год. В записях моих нет аромата.

ПОСЛЕ СВАДЬБЫ

Я попросил Юзефа раздобыть мне водки. Он только руками развел: легче, говорит, птичье молоко достать, чем водку. Но при этом сказал, что, дай я ему муки, он сам может приготовить отменную водочку.

Где же тут добудешь лишней муки? Пришлось обойтись без водки. Грех на нее хлеб изводить в эдакое время.

Сахнов был очень доволен, он теперь, как женился, стал трезвенником, бережет себя для потомка…

Но на другой день Юзеф все же где-то добыл мне штоф водки.

— Выпейте за победу, пан офицер!..

Я позвал на пиршество своих комвзводов. Едва мы сделали глоток-другой за скорую победу, меня вызвали в штаб полка. Сахнов заложил сани.

— Небось вызывают сообщить, что в звании вас повысили.

Возможно, он прав…

* * *

Однако вызывали меня совсем по другому вопросу. Из штаба армии прибыли два офицера по важному делу. По этому случаю командир дивизии созвал совещание. Окончилось оно только в полночь.

Все уже собирались разъезжаться по частям — я сел в сани. Вдруг слышу, генерал говорит командиру полка:

— Холодно. Не мешало бы по стопочке пропустить…

— Да где же ее взять? — развел руками командир полка.

Генерал хитро подмигнул мне:

— А ну, герой-кавказец! Может, чем попотчуете?

— Если только чаем, товарищ генерал, — хмыкнул я. — Чем же еще?

— Едем к нашему герою. У него обязательно что-нибудь найдется.

В гостях у меня собрались, кроме генерала, командир полка, начальник штаба и Ерин. Расселись вокруг стола, замерзшие, усталые.

Я выставил уже ополовиненный штоф. Первым стопочку выпил генерал.

— Прекрасно! — сказал он, утирая губы. — Пить, оно конечно, негоже, но без ста граммов иной раз делается муторно на душе.

Потом мы пили чай, говорили о близкой победе.

Это была хорошая ночь…

* * *

Солдаты живут в тепле, каждый день проводим учения. К их хозяину приехал сын: молодой, высокий парень. Походка, манера разговаривать выдают в нем военного. Он очень радушно поздоровался со мной и проговорил:

— Мы давно ждали вашего прихода. Вы спасители Польши. Мы, поляки, обязаны вам за избавление от фашистского ига.

В глубине души я чувствовал какую-то неискренность. Он мне не понравился. Я предупредил своих солдат, чтоб остерегались его. А он всякий раз при встрече со мной улыбался и не уставал повторять:

— О, вы — наши спасители.

* * *

Ко мне заявились местный ксендз и староста.

— У нас свадьба. Не откажите быть гостем.

Что ж, придется пойти, нельзя ведь обидеть. Я побрился, надраил сапоги, и мы с Сахновым пошли. В подарок молодоженам понесли сахару и чаю, другого у нас, увы, ничего не было. Первой нам встретилась пани Марта. Я ей обрадовался. Она по-матерински чмокнула меня в щеку.

— О, милый юноша, очень приятно, что вы пришли.

Новобрачные в свадебных одеяниях. Стоят под елкой, украшенной разноцветными свечами. Меня, как почетного гостя, усадили рядом с ксендзом. Сахнов, который взял с собой автомат (на всякий случай), встал позади меня и посоветовал пить мало.

Среди молодежи был и сын нашего хозяина, тот самый тип, которого я невзлюбил.

Свадьба. Танцуют, поют. Пьют мало.

Пани Марта, ткнув пальчиком на звезду у меня на шапке, громко сказала: