Жаждущие престола

Король больше не стал задавать вопросов Шуйскому. Он кивнул присутствовавшему здесь Жолкевскому. Гетман приказал начальнику стражи вывести Шуйских из королевского шатра и доставить в помещение со строгим охранением пленных.

Царя и его братьев отвезли в Варшаву, в Гостынский замок. Там держали их под усиленным караулом.

Впоследствии король Сигизмунд писал московским боярам: «По договору вашему с гетманом Жолкевским велели мы князей Василия, Дмитрия и Ивана Ивановичей Шуйских отослать в Литву, чтоб тут в государстве Московском смут они не делали, поэтому приказываем вам все отчины их и поместья отобрать на нас, господаря». Король, очевидно, чувствовал уже себя победителем в войне с московитами и начал заниматься распределением земель, а так же придворными должностями при московском дворе. Назначались люди, послужившие польскому королю и враждовавшие с Шуйским. Так, он (король) назначил небезызвестного Михаила Молчанова, выздоровевшего после раны, полученной от неизвестных в королевском лагере, окольничим. А Салтыков, омерзительный всей Москве изменник, стал думским боярином.

Секретарь Гостынского замка Ян Пилецкий записал в своей секретарской книге описание внешности доставленного из Москвы смещенного с престола царя Русии. «Пленник был приземист и смугловат. Он имел бороду лопаткой, наполовину седую, глаза небольшие с воспаленными веками. Брови густые, заросшие, сходившиеся над носом с горбинкой. Нос казался излишне длинным, а рот чересчур широким. Одет был содержавшийся в замке пленник в одежду, напоминавшую монашескую рясу, и с виду казался лет семидесяти»[110].

Василия держали в тесной камере над воротами замка. К нему не допускали ни родственников, ни русскую прислугу. Князь Дмитрий Шуйский жил в нижнем, тоже каменном помещении, по сути, в темном сыром подвале. К нему иногда разрешали войти жене.

Страже запрещено было произносить имена узников. Умерли они (Василий и Дмитрий) почти одновременно. Произошло это через два с лишним года, осенью 1612-го. Когда стало понятно, что поляки терпят общее поражение в Руси, а засевшие в Кремле вряд ли долго продержатся и вынуждены будут сдаться ополчению во главе с Дмитрием Михайловичем Пожарским и Кузьмой Мининым. Наверно, тогда Сигизмунд и приказал отравить бывшего царя и его брата. Остался помилованным младший Шуйский, Иван. Его стали называть другой фамилией, он должен был забыть свое подлинное имя и происхождение.

А летом 1610 года, в самый день переворота, стало казаться, что заговорщики смогут осуществить свои намерения.

Захарий Ляпунов в присутствии многих бояр-думцев начал выкрикивать свои пожелания, не обращая внимания на возмущение других.

– Пока идет смута и царство в опасности, – говорил упорно Ляпунов, – пока лжецарь с одной стороны, а гетман Жолкевский с другой подошли к Москве, надобно кругом в голос твердить, чтобы князя Василия Голицына на государстве поставити. И пусть патриарх вознесет на голову его шапку Мономахову. А мы все ему поклонимся, начнем без разрухи и свары собирать войска со всех городов русских. И свободить Москву.

– Нет уж, хватит нам своих князей гордых ставить царями. Уж с Шуйским измучилися да разорились. А и Голицына-то сажать на престол – чего толку? Тоже горд вельми и алчен, не хуже Шуйского Васьки. Как в договоре с королем Жигимонтом уложение внесли и согласились, так тому и быть. Пусть королевича Владислава сажают на трон. – Так выступил сам гордец и думский заправила, давно мечтавший о царском скипетре, князь Мстиславский.

– Да-к ен же католик, еретик, как же ему православными повелевать? – словно забыв о соглашении с Сигизмундом делегации «тушинских» бояр, где он избран был главой, вмешался патриарх Филарет Романов. – Думайте о том, чтобы разногласие и междоусобицу закончить. А для того все решать должен патриарх и верхушка боярская в Думе. Царь же, пока в возраст не войдет, будет только видимость на трон превносить для внешнего благочиния. И потому я вашему суждению, бояре, предлагаю утвердить царем не отрока Владислава, католика, а другого, православного отрока, сына моего Михаила. А государством управлять станете вы, думцы.

– Правильно, – поддержал брата влиятельный боярин Иван Романов.

– И нипочем неправильно, – огрызнулся князь Мстиславский.

– Неправильно, – подхватил Иван Воротынский, князь-рюрикович и «свояк» упраздненного Шуйского. – Пока отрок Михаил будет сидеть на троне да ножонками болтать… Скока ему годков-то? Четырнадцать? Ну, понятно. Он, значит, будет сидеть и головенкой в шапке мономаховой вертеть. А повелевать нами будут Романовы. Ты, владыка патриарх, да брат твой Иван. А свары промеж боярства продолжатся. А дворяне, земщина и черный люд роптать и бунтовать будут. Выбирать в цари следует только Владислава, но апосля его крещения в православие.